Особенно,... 
43 
Идя к блестящим черным дверям дедушкиного дома, Лука вспоминал, как первый раз шел по этой дороге с мамой, переполняемый любопытством и радостью.
Он слышал столько историй о Ландри, самой известной музыкальной семье. Мама заполнила его голову рассказами о замке с мерцающими огнями, каскадными фонтанами и блестящими полами. Он ждал, что в этом замке его будут любить. Он не мог заблуждаться сильнее.
Мама никогда не повторяла своей ошибки и не приводила его сюда после первого раза, когда его отец, приглашенный дворецким, бросил на него только один взгляд и захлопнул дверь.
Она пробовала другие способы представить их, и каждый раз был еще унизительнее предыдущего, пока он не подрос и не пригрозил, что уедет, если она еще раз попытается свести их с Рэдом.
Лука научился делать вид, что ему все равно, что его отца не было в школе на завтраке в день отца, на соревнованиях для родителей и детей и его выпускном, но это не так. И он не простил Рэда за то, что тот не любил его, хотя он не сделал ничего плохого, кроме того, что родился.
Лука открыл дверь ключом, который Гектор дал ему много лет назад и которым он никогда не пользовался, и отправился в оранжерею, где дед пил «Шираз» перед сном. За последние несколько недель он понял, что дед ценит предсказуемость.
Лука замер в дверях, наблюдая за тем, как дед затягивается кубинской сигарой, держа в руках полный бокал «Шираза» и слушая свой любимый ремикс Гленна Миллера. Гектор дирижировал сигарой большому оркестру, исполняющему мелодию.
Лука не хотел нарушать его спокойствие, но должен был закончить свои дела здесь, чтобы отправиться к Чарли, поэтому он зашел в просторное помещение:
— Ты все еще куришь эти раковые палочки?
Дед поднял глаза, и на его лице появилась широкая улыбка, такая же приветливая, как и при их первом знакомстве.
— Если они не убьют меня, то это сделает оно. — Он поднял бокал в молчаливом тосте. — Но я уйду счастливым.
Лука отталкивал этого человека всю жизнь и не имел права сейчас читать лекции, поэтому молча сел напротив.
— Я рад, что ты наконец воспользовался ключом.
Он ждал слов «давно пора», но дед только затянулся сигарой.
— Что-нибудь произошло, пока меня не было?
— Помимо того что я приглядывал за Чарли?
Луке потребовалась вся сила воли, чтобы не вскочить со стула при упоминании ее имени.
— Как она?
— Нормально. Для женщины, которая настолько сильно тебя любит, что не может сосредоточиться на работе. Она ходит по офису как привидение. Неудивительно.
— Возможно, она хочет лично придушить меня.
Скептицизм во взгляде деда исчез, сменившись искренней нежностью, которой Луке всегда так недоставало в детстве.
— Она любит тебя, сынок. Не испорть все на этот раз.
Сынок… Одно это слово заставило Луку снова почувствовать себя десятилетним мальчиком, нуждающимся в одобрении и любви.
Но сейчас он мог сосредоточиться только на словах деда о том, что Чарли любит его. Он думал, что она его любит, хотя они никогда не говорили об этом, а после того, как он сбежал…
— Я иду к ней, как только мы закончим.
Дед выпил половину бокала и со вздохом поставил его на столик:
— Почему тебе было так важно сначала навестить меня?
— Мне нужно поговорить о Рэде. — Лука старался не смотреть за правое плечо деда, на большое пианино, заставленное семейными фотографиями. Он не переносил самодовольного лица своего отца, той надменности, которую он носил, как дизайнерский костюм.
— Твой отец хотел сократить пропасть между вами, просто он не знал как.
Лука с трудом сдержал насмешливую улыбку.
— Когда это было? После того как он игнорировал меня первые пять лет? Или следующие десять? — Он вскочил со стула и начал расхаживать по комнате. — Он никогда не признавал меня своим сыном. Мама пыталась, ты пытался. Ты не сможешь сказать ничего, что бы изменило мое мнение о нем как о безжалостном ублюдке.
Дед затушил сигару и тоже встал:
— Тогда почему ты здесь?
— Потому что я хочу знать, почему, черт побери! Я надеялся, ты сможешь дать мне ответы, чтобы я…
— Продолжай, сынок.
Лука замер и схватился за ближайший стул:
— Чтобы я не кончил, как он, эмоциональным калекой.
— Ты уже любишь Чарли, значит, ты способен чувствовать больше, чем Рэд, — устало проговорил Гектор.
Лука сел и положил голову на руки:
43 
