— Но в клетке сидишь ты, Ван Дайк. А я на свободе с амулетом.
— Я с тобой разделаюсь. Я верну амулет, Джеймс, и разделаюсь с тобой. Ты думал, что можешь перехитрить меня?
Мэтью отошел от решетки.
— Не сходи с ума, Ван Дайк. Я хочу, чтобы ты жил долго и в здравом уме.
Пронзительные вопли Ван Дайка провожали Мэтью до выхода из полицейского участка. Он стоял и поджидал Тейт, которая давала показания.
Она появилась минут через двадцать, совершенно измученная, и Мэтью молча протянул ей букет.
— Что это?
— Продавщица уверяла, что цветы.
Тейт улыбнулась и спрятала лицо в ярких цветах, сразу воспрянув духом.
— Спасибо.
— Я подумал, что они не помешают. Тяжелое утро?
— Ну, бывали и получше. Теперь у полиции достаточно материалов, чтобы предъявить Ван Дайку обвинение и выдать его властям США.
Взяв Тейт за руку, Мэтью повел ее к арендованной машине.
— Думаю, он проведет остаток жизни в психушке. Я только что его видел.
Тейт забралась в машину и подождала, пока Мэтью сядет за руль.
— Я подозревала, что ты пойдешь к нему.
— Хотел увидеть его за решеткой. — Мэтью завел двигатель и вывел автомобиль на дорогу. — Он на грани безумия. Пытался убедить меня… или себя, что он победил.
Тейт прижалась щекой к цветам.
— Нет. Мы знаем, что он проиграл, и это самое главное.
— Он назвал меня Джеймсом.
— Мэтью, мне очень жаль.
— Знаешь, почти половину жизни я хотел повернуть время вспять, вернуться в тот день, спасти отца или умереть за него. А сегодня, пусть на несколько минут, я как будто занял его место.
— Справедливость вместо мести, — прошептала Тейт. — С этим легче жить… Мэтью, я кое-что вспомнила, когда разговаривала с полицейскими. Прошлой ночью, когда я была на палубе с Ван Дайком, я положила ладонь на колье и пожелала ему ту жизнь, какую он заслужил.
— Двадцать или тридцать лет взаперти, вдали от всего, к чему он привык, чего жаждал. Отличное пожелание, Рыжик.
— Но кто его исполнил? — Она вздохнула. — У него нет амулета, Мэтью, но у него точно есть проклятие Анжелики.
Как чудесно вернуться в море, вернуться к любимой работе! Отвергнув все предложения использовать остаток дня для отдыха, Тейт уединилась в рубке с Хейденом.
— Отличная работа, Тейт, — сказал Хейден, просмотрев ее каталог. — Вы очень много успели.
— У меня была отличная команда. — Тейт потянулась за кофе, улыбнулась цветам, пылающим рядом с монитором компьютера. — А теперь, с тобой и Лорейн, она стала еще лучше.
— Мы ни за что в жизни не упустили бы подобный шанс.
— Думаю, надо арендовать еще одну яхту, пока Мэтью не построит новую.
Но не это волновало Тейт, пока Хейден перелистывал ее записи. Наконец она собралась с духом и выпалила:
— Хейден, скажи честно, я готова к приезду всех этих знаменитостей? Без справочников мне приходилось многие артефакты оценивать на глазок, и…
— Ты хочешь защищать докторскую? — прервал Хейден.
— Нет. Ну, может быть… Я нервничаю.
Он снял очки, потер переносицу, снова нацепил очки.
— Ночью ты сражалась с сумасшедшим, утром давала показания в полиции, но нервничаешь из-за встречи с коллегами?
— Хейден, я хочу настоящей сенсации. Все это должно стать фундаментом музея Бомонтов — Лэситеров. — Тейт взяла со стола колье, словно нуждаясь в его поддержке. Теперь оно было холодным. Прекрасным, бесценным и… успокоившимся? — И я… я хочу, чтобы «Проклятие Анжелики» через более чем четыреста лет странствий обрело дом.
— Понимаю. Мое профессиональное мнение: у тебя есть очень крепкий фундамент.
Тейт осторожно положила колье в футляр.
— Но ты не думаешь… — Она осеклась и повернулась к окну, за которым вдруг что-то залязгало и заскрежетало. — Что это, черт побери?
— Что бы это ни было, но звук отвратительный.
Они выбежали на палубу, где уже стояли у поручней Мэтью и Лорейн. Рэй и Мариан появились из камбуза.
— О мой боже, что это такое? — воскликнула Мариан.
— По-моему, яхта, — прошептала Тейт.
По ядовито-розовому корпусу расползлись пятна ржавчины. Мостик угрожал слететь в море при каждой отрыжке двигателя. Когда странная посудина поравнялась с «Новым приключением», Тейт прикинула, что в ней футов сорок покоробленного дерева, битого стекла и ржавого железа.