20 
Но ей ведь не хочется с ним переспать, правда?
Господи, почему все мысли об одном и том же!
А почему? – спросила себя Роза. Потому что, если быть честной, она не прочь.
В конце концов, как она узнает, подходит ли ей папин кандидат в мужья, если ей не с кем его сравнивать? Как она может принимать ответственные решения, если не способна хотя бы раз в жизни поступить безответственно?
Не так уж безответственно. Придумали ведь люди безопасный секс.
Только обнять, приласкать, прикоснуться. Узнать парня поближе. Ничего большего она не ждет. С таким мужчиной, как Шейн Николс, невозможно поддерживать длительные отношения. Да и зачем? Они едва знают друг друга…
И как только она поняла, что действительно не против…
К своим двадцати пять годам Роза не испытала ни одного приключения. Вообще никакого, а о сексуальных приключениях и говорить нечего! В ее жизни не было ни одной недели, или даже дня, когда она не чувствовала бы себя ответственной, решительной, благоразумной Розой, дочерью судьи Гамильтона.
Она то пыталась жить по отцовским правилам, то отчаянно боролась за свою независимость, то слишком сильно переживала неудачу с Чедом.
Насколько ей помнилось, она еще не разу не позволила себе расслабиться.
И, видит Бог, как же ей этого хочется!
Роза хотела улыбнуться, рассмеяться, раскинуть руки и вдохнуть полной грудью, зная, что отец не стоит у нее над душой. Она хотела петь, танцевать, играть в снежки и может даже кататься по снегу или по этой кровати вместе с сексуальным ковбоем, умеющим краснеть. И забыть об идеальном мужчине, который должен сделаться ее спутником на всю оставшуюся жизнь.
Хотя бы на денек-другой.
Она не просит у судьбы большего. А потом, когда они выкопают грузовик, она сможет снова стать собой.
Розе вполне нравилось быть собой. И против отца она ничего не имела. Просто ей нужен отдых. Передышка. Перерыв.
А затем, обновленная, она вернется к своей обычной жизни.
А затем она попытается найти подходящего мужчину и нарожать детишек, о которых так мечтает ее отец. Она отыщет себе действительно хорошего парня – чтобы отцу понравился.
Сколько бы Роза с ним не ссорилась, все равно в глубине души она остается папиной дочкой. Она ценит то же, что и он – честность, верность, стремление к справедливости и умение отвечать за свои поступки.
Ее муж, в отличие от Чеда, тоже должен это ценить.
В конце концов она сделает все, чтобы отец ею гордился.
Но тем временем может ведь она позволить себе небольшую шалость.
Она насладится этими короткими днями вместе с совершенно неподходящим для нее ковбоем, которого неизвестно каким ветром занесло в ее жизнь.
* * *
Шейн не мог уснуть.
Естественно, не мог!
Да как он вообще может уснуть, узнав, что женщина, которую он похитил, – дочка твердозадого Гамильтона?
Шейн лежал на бугорчатой кушетке, пружина впивалась ему в спину, а он все думал, когда же она проткнет его насквозь и положит конец его беспутной жизни.
Судя по тому, как не везет ему в последнее время, это вполне может случиться.
Когда уже он научится держать язык за зубами? Когда научится жить нормальной, спокойной жизнью, как все люди?
Какого черта ему понадобилось похищать дочку судьи?
Шейн застонал. Перевернулся с боку на бок. Пружина впилась снова. Как будто, он лежал на гвоздях.
Мэйс наверняка назвал бы это божьей карой.
Шейн не хотел и думать о том, как бы это назвал твердозадый Гамильтон.
Его утешало только то, что он не вывез Розу за пределы штата. По крайней мере, старик не сможет дать ему «вышку».
Хотя, наверное, это было бы к лучшему.
Гамильтон, как никто другой, умел найти у человека самое уязвимое место. Казалось, он прекрасно знает, как больнее всего ударить. Боже, ему ли не знать! Твердозадый Гамильтон, жестокий и неумолимый, однажды сделал Шейна таким несчастным, как никогда в жизни.
Но в то время Шейн был пацаном. Глупым и безответственным, к тому же залившимся пивом под завязку. Как ни печально, сейчас у него не осталось ни одного оправдания. Благодаря своему больному пальцу и предписанию врача, Шейн ухитрился попасть в самую дурацкую переделку в возрасте тридцати двух лет и, к тому же, в совершенно трезвом состоянии.
Он похитил не ту девушку.
И, что еще хуже, пытался ее соблазнить!
Шейн подумывал о том, чтобы встать, подойти к двери спальни, постучаться и, извинившись, сказать, что он ошибся, что ничего предосудительно в виду не имел, и что речь шла о совсем другом судье Гамильтоне.
20 
