Особенно,... 
184 
Значилось там и еще одно имя – паскудника мистера Хейвуда.
А вот мистера Флетчера Кристиана, денди, найти так никогда и не удалось.
Впрочем, если я и испытал удивление, узнав, что все они вернутся в Англию и предстанут перед судом по обвинению в мятеже, оно было ничем в сравнении с изумлением, поразившим меня при получении другой новости. На обратном пути фрегат «Пандора» получил пробоину и затонул, а вместе с ним пошли на дно четверо несчастных узников – Скиннер, Самнер, Стюарт и Хилбрант. Остальных капитан и команда фрегата доставили в баркасах и шлюпках на Тимор, пройдя тем же путем, какой пришлось проделать нам. И уже оттуда они прибыли в Англию.
Если вам нужен пример шуток, которыми развлекается Спаситель, то вот он, перед вами.
Последовавшие затем судебные процессы возбудили изрядный интерес в обществе; капитан Блай дал показания против мятежников, но осуждены были только шестеро – Моррисон, Эллисон, Миллуорд, Маспратт, Беркетт и мистер Хейвуд, – прочих сочли верными своему долгу моряками, которых бунтовщики просто-напросто взяли в плен.
После настойчивых прошений родственников король помиловал и отпустил на свободу мистера Хейвуда, а с ним Моррисона и Маспратта.
Трех других – Томаса Эллисона, так и не женившегося на своей Флоре Джейн Ричардсон, Томаса Беркетта, который в ту роковую ночь арестовал капитана в его собственной каюте, и Джона Миллуорда – приговорили к смерти и должным образом повесили за шею, дабы напомнить всем о каре, ожидающей бунтовщиков.
Чем и закончилась история корабля Его Величества «Баунти».
4
Лишь двадцать шесть лет спустя, незадолго до сорок четвертого дня моего рождения, я снова вернулся в мыслях к тем бурным двум с половиной годам. Причиной этих воспоминаний стали похороны одного из моих самых давних и самых близких друзей – капитана Вильяма Блая, героя «Баунти», состоявшиеся незадолго до Рождества 1817 года в приходской церкви Ламбета.
Я надеялся, что, может быть, увижу в церкви кого-то из давних товарищей по моему первому плаванию, но к тому времени одни (их было большинство) уже умерли, а другие ушли в далекие плавания, и представить «Баунти» на похоронах, кроме меня, оказалось некому. Сказать по правде, людей они собрали мало, несмотря на славные дела, совершенные капитаном при жизни. Он сражался при Копенгагене под началом самого адмирала Нельсона, и сражался доблестно; он получил на некоторое время пост генерал-губернатора Нового Южного Уэльса и считался в этом краю антиподов великим героем; он стал контрадмиралом и затем вице-адмиралом синего флага, а это одно из высших флотских званий. Тем не менее память о бунте не выветривалась и кое-кто считал капитана Блая главным в той истории злодеем – мнение, которое вряд ли смогло бы еще сильнее отдалиться от истины.
Совершенством мистер Блай не был – да и многие ли из нас совершенны? – однако он стоил тысячи Флетчеров Кристианов, и за это я готов поручиться моей жизнью.
После погребения я остался в Ламбете один: жена присутствовать на похоронах не могла из-за ожидавшегося вскоре рождения нашего восьмого ребенка, каковое и состоялось тремя неделями позже. (Наш третий ребенок, он же второй сын, был назван Вильямом в честь моего друга и его крестного отца.) Возвращаться домой я не спешил. Воспоминания о тех годах нахлынули на меня, наполнив странной смесью сожалений, разочарований и восторгов, и я зашел в один из тамошних постоялых дворов, заказал пинту эля и сел в углу у окна, чтобы поразмыслить о событиях моей жизни.
Я и не заметил приблизившегося ко мне джентльмена, и лишь глубокий голос его вырвал меня из задумчивости.
– Капитан Тернстайл.
Я поднял на джентльмена взгляд, но сразу его не признал. Хорошо одетый джентльмен с изысканным выговором.
– Добрый день, сэр, – сказал я.
– Не позволите ли присоединиться к вам ненадолго?
– Конечно, – ответил я и указал на скамью напротив.
Я предпочел бы остаться в одиночестве, но было ясно, что он узнал меня и захотел побеседовать, не мог же я ему отказать. Впрочем, усевшись и поставив перед собой собственный эль, он несколько мгновений молчал и лишь слегка улыбался мне.
– Думаю, вы меня не узнали, – наконец сказал он.
– Прошу прощения, сэр, – ответил я. – Выходит, мы с вами встречались?
– Однажды, – сказал он. – Много лет назад. Возможно, если бы я вывесил из кармана мои часы, они расшевелили бы вашу память?
184 
