90 
Вечером Ксавье пришел к ней домой с огромным букетом красных роз, чувствуя себя незадачливым героем комедии положений. Все это было столь же банально, сколь и патетично, но он просто не знал, что еще можно сделать. Он искренно сожалел о том, что так рассердил ее и стал невольной причиной ее ревности.
Свет горел только в ее кабинете, во всех остальных комнатах было темно, что он воспринял дурным признаком. К тому же он споткнулся о большой чемодан, стоявший в коридоре. Шанталь посмотрела на него с каменным выражением лица, когда Ксавье вошел в кабинет с букетом роз, на которые она не обратила внимания.
– Ты куда-то собралась? – небрежным тоном спросил он, имея в виду чемодан.
– Нет, это для тебя, – холодно произнесла она. – Я собрала твои вещи. Все кончено. Я не могу этого больше выносить. И не собираюсь ждать, когда мое место займет другая. Я слишком стара для тебя. Тебе нужна молодая женщина, рыжая или какой-нибудь другой масти. Мне уже черт знает сколько лет, а тебе всего тридцать восемь. Тебе надо найти свою ровесницу, с которой ты бы мог развлекаться.
– Шанталь… пожалуйста… не глупи… Я же люблю тебя. Ты самая умная, самая сексуальная, самая прекрасная женщина, которая встретилась мне в жизни. Мне все равно, пусть тебе будет даже двести лет. Не раздувай из мухи слона.
Приблизившись к ней, он бросил букет роз в кресло. Сделал попытку обнять ее, но она не позволила ему этого. По ее щекам катились слезы.
– Я тоже тебя люблю, но хочу, чтобы ты ушел… сейчас же. Пусть я переусердствовала с этой рыжей, но та сцена прошлым вечером показала мне то, чего я не хотела бы пережить однажды в реальности. Не хочу остаться с разбитым сердцем, когда ты влюбишься в девчонку вдвое моложе меня. Ты должен уйти, Ксавье. Я не смогу пережить такого.
Он с ужасом смотрел на нее.
– Все кончено, – повторила Шанталь.
– Это какое-то сумасшествие, – простонал Ксавье.
– Что ж, я и была сумасшедшей. А теперь хочу снова быть нормальной. Мне казалось, что наши отношения могут иметь будущее. Прошлый вечер доказал, что я ошибалась. Пожалуйста, уходи.
Шанталь заплакала еще сильнее, и, бросив последний отчаянный взгляд на нее, Ксавье вышел из кабинета. Не зная, что еще можно сделать, он взял чемодан и вышел из ее квартиры с таким чувством, будто в нем что-то умерло. Он совершенно не мог понять, каким образом столь незначительная ерунда могла привести к таким серьезным последствиям. На протяжении шести месяцев все между ними было идеально, а теперь оборвалось в один момент из-за того, что он однажды мог бы влюбиться в более юную женщину. Шанталь тоже могла полюбить кого-нибудь другого, более старого или более молодого. Любой из них мог умереть. Случиться могло что угодно, но ему хотелось жить с Шанталь до конца своих дней. И разве можно предугадать, кто кого переживет? Он мог умереть молодым, она могла прожить до ста лет. Никому не известно, как все повернется в их жизни. Покончить с отношениями подобным образом – в этом было что-то нездоровое. Ее идея превентивной хирургии была чересчур экстремальной, это примерно соответствовало намерению убить пациента немедленно, поскольку он может умереть позднее.
Ксавье спустился по лестнице с чемоданом, полным его одежды и книг, а когда открыл его у себя дома, то обнаружил в нем пару ее фотографий и поставил их на прикроватный столик и на свой письменный стол. Потом развесил и разложил свои вещи. Он испытывал ужас от того, что произошло.
Вечером Ксавье отправил Шанталь электронное письмо, убеждая ее в том, что любит ее всеми силами своей души, но не получил никакого ответа. Проснувшись на следующее утро, он чувствовал себя так, как будто он уже умер. Шанталь ощущала то же самое, но она была уверена в том, что поступила правильно, и не собиралась давать задний ход. Ксавье уже стал для нее прошлым.
Глава 17
Дети Шанталь приехали домой на Рождество, как делали каждый год. Это было единственным временем в году, когда они снова чувствовали себя единой семьей.
Первым в Париж прибыл Эрик и провел тихий вечер наедине с матерью накануне приезда остальных. Он почти оправился после аварии, хотя металлический штырь и должны были вынуть из его бедра только через год, когда кости окрепнут и полностью срастутся. Но он был на удивление счастлив, боль в ноге испытывал лишь иногда, а еще его очень радовало приобретение почтового фургончика, который он использовал и для перевозки своих творений.
90 
