77 
Жаку Фейяру повезло, что ему удалось получить виноградник Сен-Вальен как раз в то время, когда он решил жениться и обустроиться.
Свадьба состоялась в доме Бастидов с соблюдением всех обычаев, которые мадам Бастид сочла необходимыми, несмотря на то, что времени было мало. Граф, как мне сказали, щедро одарил молодых, и они могли теперь купить необходимую мебель; и поскольку им осталось что-то из утвари Дюранов, поскольку старики не могли перевезти все в маленький домик, молодые могли устроиться сразу же.
Перемена, произошедшая с Габриэль, была разительной. Страх сменился безмятежностью, и она еще больше похорошела. Когда я пошла в Сен-Вальен проведать ее и старенькую мать Жака, она очень радушно приняла меня. Мне о многом хотелось ее расспросить, но, конечно, я не могла, хотя мне хотелось сказать ей, что мною движет не праздное любопытство.
Когда я уходила, она пригласила меня заглядывать к ним, когда я буду проезжать по этой дороге, и я обещала.
Со дня свадьбы прошло четыре или пять недель. Весна была в полном разгаре, и виноградные лозы бурно росли. Виноградари трудились не покладая рук, и так обычно продолжалось до самой осени.
Я по-прежнему занималась с Женевьевой, но наши отношения уже не были столь идиллическими, как прежде. Присутствие в замке Клод неблагоприятно подействовало на нее, и я все время была, как на иголках, гадая, какой оборот это может принять. Раньше я чувствовала, что мое влияние благотворно сказывается на ее поведении, а теперь ощущение было такое, как будто яркость красок на картине, с которой я работала, была ненастоящей, будто растворитель, который я использовала, дал лишь временный результат и мог испортить полотно.
Я предложила:
— Может быть, навестим Габриэль?
— Я не возражаю.
— Ну, если вам не очень хочется, я, пожалуй, поеду одна.
Она пожала плечами, но продолжала ехать рядом со мной.
— У нее будет ребенок, — сказала она.
— Несомненно, она и ее муж будут счастливы, — ответила я.
— Однако, он родится немного раньше срока, и все об этом говорят.
— Все! Я знаю многих, которые не опускаются до такой низости. Вам действительно не следует преувеличивать. А почему вы не говорите по-английски?
— Мне надоело говорить по-английски. Такой скучный язык, — она засмеялась. — Это был брак по расчету. Так говорят.
— Во всех браках есть доля расчета.
На это она опять засмеялась.
— До свидания, мисс. Пожалуй, я не поеду. Своим неделикатным разговором или даже взглядом я могу поставить вас в неловкое положение.
Она пришпорила лошадь и повернула назад. Я направилась было за ней, потому что ей не следовало ездить по окрестностям одной. Но она ускакала от меня и исчезла в небольшой рощице.
Меньше, чем через минуту, я услышала выстрел.
— Женевьева! — позвала я. Скача к роще, я услышала ее крик. Ветви деревьев цеплялись за мое платье, словно хотели задержать. Я опять позвала в отчаянии:
— Женевьева, где вы? Что случилось?
Она всхлипывала:
— О мисс... мисс...
Я поехала на звук ее голоса. Она сошла с лошади, которая спокойно стояла рядом с ней.
— Что происходит... — начала было я, когда вдруг увидела графа: он лежал на траве рядом с лошадью. Весь его костюм был залит кровью.
— Он... его... убили, — еле выговорила Женевьева.
Я соскочила с лошади и опустилась на колени подле графа. Леденящий ужас охватил меня.
— Женевьева, — сказала я, — быстро отправляйтесь за помощью. Ближе всего Сен-Вальен. Пошлите кого-нибудь за врачом.
Она вскочила в седло.
Что происходило потом, смешалось в моем сознании. Я слышала удаляющийся стук копыт.
— Лотер... — произнесла я впервые его необычное имя. — Этого не может быть. Я не вынесу. Я вынесу все, кроме твоей смерти.
Я увидела его короткие пушистые ресницы; веки были сомкнуты, унося свет из его жизни... и моей — навсегда...
Но мысли приходят и уходят, а руки действуют. Я взяла его руку и меня охватил дикий восторг, потому что я ощутила слабый пульс.
— Он жив, — прошептала я. — О господи, благодарю тебя... благодарю, — со слезами в голосе твердила я, и огромное счастье пронизывало все мое существо.
Я расстегнула жакет. Если он ранен в грудь, как я думала, должно быть отверстие от пули. Но я его не нашла. Он не истекал кровью.
Вдруг я поняла. Его не застрелили. Кровь была от лошади, лежавшей рядом.
Я сняла свой жакет и, свернув его, положила ему под голову; мне показалось, лицо его порозовело, веки подрагивали.
77 
