Особенно,... 
76 
– То есть ты домой не собираешься? – уточнила Лика.
Зверь молча уселся на землю и на всякий случай вильнул хвостом. Лютый вовсе не собирался злить девушку, но и терять из виду тоже не хотел, просто совершенно не знал, как доходчиво донести эту мысль до Светлолики. Ведьма же начинала закипать. Характер у нее был еще тот, и если кто-то из хренодерчан получал от ворот поворот, селянин предпочитал не спорить зря, а исчезнуть из поля ее зрения, пока вслед не посыпались проклятия. Оборотень был себе на уме, и он то ли не понимал свою оппонентку, то ли откровенно издевался. Во всяком случае, его серая морда лучилась самодовольством и улыбалась во всю пасть. Девушка набрала полные легкие воздуха, сосчитала до десяти, как учила ее мама, медленно выдохнула и лишь потом позволила себе заговорить:
– Может, ты просто потерялся? Давай я тебя провожу до Волчьей слободы, вдруг ты сам дорогу не найдешь.
То, что оборотень в принципе не может потеряться, девушку ничуть не смущало. Сам двуипостасный отнесся к идее спокойно, и как только Светлолика отправилась в сторону жилища его сородичей, спокойно последовал за ней.
Нахраш стоял в карауле возле ворот Волчьей слободы, когда в них принялись стучать. Судя по ужасающему грохоту, использовали для этого осадный таран. Мужчина сначала подпрыгнул от неожиданности. Не каждый день кто-то путает ворота Волчьей слободы с другими. В том, что произошло досадное недоразумение, он не сомневался ни секунды. Сами посудите, кто в своем уме добровольно станет ломиться в селение двуипостасных? Да еще после полнолуния. Кто знает, в какой ипостаси они пребывают и удалась ли нынче у них охота? Прихватив на всякий случай тугой лук и колчан с десятком стрел, он метнулся по лестнице вверх. Нахраш ко многому был готов, но то, что предстало взгляду оборотня, повергло его в состояние легкого шока.
Перед воротами стояла невысокая растрепанная блондинистая девица в грязном плаще, непонятного цвета платье и сапогах такого могучего размера, что большинству мужчин будет великоват. Вооружившись увесистой палкой, гостья лупила по створам ворот с энтузиазмом дятла, обнаружившего единственную на весь лес личинку. На небольшом отдалении, по всей видимости не желая мешать хрупкой девице развлекаться выбиванием пыли из массивных ворот, восседал огромных размеров оборотень. Человек-волк (по всему видно, из одичавших собратьев) с философским видом наблюдал за творящимся безобразием.
«Ничего себе самки у людей пошли! – удивленно присвистнул про себя Нахраш. – Мало того что с диким дружит, так еще того и гляди ворота с петель собьет».
Дикие собратья вервольфов имели славу неуправляемых, кровожадных зверей, бросавших тень на все племя менявших облик на звериный. Если нормальные двуипостасные охотились ради пропитания, а не забавы, то дикие получали от убийства жертвы удовольствие.
– Эй! – что есть мочи крикнул Нахраш. Чтобы перекричать шум, пришлось изрядно напрячь голосовые связки. – Прекрати шуметь, а то из лука пальну, мало не покажется.
Девица услышала и занятие свое прекратила. То ли добилась, чего хотела, то ли испугалась получить стрелу сверху. Она оперлась на палку, которой только что истязала несчастные створки, и задрала голову вверх, явив миловидное лицо с насмешливыми светло-серыми, с зелеными искорками глазами.
– А мне твоя стрела без надобности! – нагло заявила она, упирая свободную руку в бок. – Оставьте себе, может, еще пригодится. А с прохожими полюбезнее мог бы быть, я ведь не просто так на огонек заглянула, а сородича домой привела. В лесу заблудился, бедолага.
Нахраш с удивлением воззрился на своего одичавшего собрата. В том, что зверь мог заблудиться, не поверит даже младенец. Девушка давно вышла из возраста, когда пачкают пеленки, поэтому мужчина сделал вывод, что селянку Всевышний обделил умом, а, как известно, к блаженным нужно относиться снисходительно, обижать их не следует, к ним даже лесное зверье тянется. Посему двуипостасный решил не расстраивать умалишенную, но при этом доходчиво объяснить, что окрест Волчьей слободы ошиваться не следует. Зашибет еще кто-нибудь по незнанию, и отвечай потом в посмертии перед Всевышним.
– Шла бы ты… – Он замялся, подбирая слова, чтобы одновременно были и доходчивыми и цензурными. Занятие трудное, но он справился. – Шла бы ты домой лесом, селянка. И зверя своего отсюда забирай по-хорошему. А то же он дикий совсем, вдруг кого грызть полезет, станут его гнать да тебя зашибут ненароком.
76 
