Особенно,... 
66 
На поляну выскочила Параскева, споткнулась о стоящего в интересной позе мужа и с визгом полетела в сторону Лютого. Вервольф вполне мог отпрыгнуть в сторону, но это означало оставить трепетно охраняемый объект практически беззащитным перед совершенно распоясавшимися людьми, которые кидались даже на него. Поэтому Лютый предпочел остаться на месте и принять основной удар дородного тела жены головы на себя. И был прав. Удар оказался весомым, заставив оборотня поперхнуться от ощущения, словно его лягнула в грудь лошадь двумя задними ногами разом. Параскева же пораженно обозрела внушительного вида клыки, непонятно каким образом помещавшиеся в пасти здоровенной серой зверюги, и заголосила что есть мочи, постепенно переходя на режущий уши ультразвук. Оборотень попытался было закрыть уши, либо оторвать от себя отчаянно верещащую женщину, но в обоих случаях не преуспел. Женщина судорожно вцепилась в густой мех зверя, и оторвать ее можно было лишь вместе с изрядным куском шкуры. Лютый не понаслышке был знаком с знаменитой мертвой хваткой таджмистанских бойцовых собак, чей скромный размер сполна компенсировался дикой свирепостью и челюстями, способными одним укусом перегрызть берцовую коровью кость. Собственно, ухо ему порвали в бою с псами, что стерегли Шаарские рудники. Захват женщины отчетливо напоминал хватку этих злобных собак. Конечно, Лютый запросто мог перекусить упитанной женщиной или одним сжатием мощных челюстей прекратить ужасные звуки, исторгаемые ее глоткой, но инстинкт отчаянно сигналил о возможном заболевании бешенством у добычи. Опыт подсказывал, что нормальные люди вовсе не склонны кидаться на шею оборотням и визжать им в уши. Обычно они с воплями удирают во все лопатки со всей прытью, на которую способны их не очень-то выносливые конечности.
Пока окончательно растерявшийся, частично деморализованный вервольф тщетно пытался избавиться от жарких объятий Параскевы и не заразиться при этом чем-нибудь неизлечимым для оборотней, к месту событий подоспел дед Налим со своей замечательной клюкой. Мгновенно оценив сложившуюся ситуацию, он первым делом огрел Панаса:
– Что ж ты, тудыть тебя через колено, жинку свою в обиду монстре такой даешь?! Да ты, ежели от злости раздуешься, в два раза толще его будешь!
Манипуляции шустрого деда произвели на хренодерского голову чудодейственный эффект, хотя магическими не были. Панас устыдился своего позорного поведения, недостойного лица, занимающего столь высокий пост в селе. Он рывком поднял себя на ноги, отбросил факел в сторону и попытался оторвать супругу от зверя. Безрезультатно – руки женщины свело от страха и напряжения, рот тоже отказывался закрываться по той же причине. Даже видавшие виды обитатели Безымянного леса испугались невыносимого звука и спешно мигрировали хотя бы на километр от страшного места. Те же, кто по какой-то причине не мог позволить себе покинуть насиженное место, либо закапывались поглубже от греха подальше в робкой надежде, авось пронесет, либо лезли повыше на деревья – авось не достанут. Зверье и нежить дружно затаились в ожидании худшего.
Дед Налим сначала попытался было помочь голове оторвать Параскеву от начавшего завывать, как неупокоенный дух, оборотня. Он цепко ухватился за пояс мужчины, принял устойчивую позу и рванул что есть мочи. Но кожаное изделие местного скорняка не выдержало напора активного дедка, раздался резкий хлопок, будто лопнула струна на лютне. Налим ласточкой улетел в ближайшие кусты и волею случая приземлился точно на спину мелкого хищника, который как раз приходил в себя после встречи с пьяным вампиром. Получив очередной подарок судьбы, хищник истерично завизжал и рывком вытащил многострадальный организм из-под сухопарого, но довольно тяжелого старичка. Затем попытался тяпнуть обидчика за филей, но тот был начеку и решительно пресек малейшие поползновения в свою сторону все тем же универсальным аргументом – клюкой. Хищник окончательно разобиделся на весь мир и, скалясь, уполз в свою нору. Он еще долго не мог заснуть, все скулил, клацал зубами и фыркал. Когда же наконец сон сморил голодного зверя, даже в царстве грез он все время убегал от многочисленных дедов с палками и невменяемых вампиров.
Дед с трудом поднялся на ноги, все-таки годы брали свое. Активно проводить время по ночам Налим перестал лет этак с двадцать назад, но развлечение получалось знатное. Он подтянул свои льняные домотканые штаны, пригладил встопорщенную, полную мелких листьев и сучков бороду, подхватил грозную клюку и отправился воевать с бесчинствующим оборотнем, коварно заманившим в свои когтистые объятия несчастную Параскеву. Дед спокойно прошествовал к вервольфу и, не особо задумываясь о последствиях, хватил зверя клюкой промеж глаз.
66 
