22 
О нет, мысленно простонал он, только не это.
– Это совсем неинтересно.
– Не согласна. Вы же из знаменитого клана Капдевила, и это уже само по себе интригует. Мне бы хотелось хоть немного узнать о вас.
Фред поморщился.
– Что бы вы хотели узнать? Спрашивайте.
– Ну, например, почему вы стали адвокатом, а не занялись семейным винодельческим бизнесом?
– Ну почему же, я, так же как и вы, несколько лет посвятил семейному делу, даже прожил некоторое время в Испании, изучая виноградарство и виноделие, но потом… потом понял, что мое призвание в другом, и сменил профессию. В сущности, все почти так же, как и у вас.
– Да, действительно, – согласилась она с задумчивым видом, – в этом наши с вами судьбы схожи. – Она немного помолчала. – Вы сказали, что вы адвокат. А какими делами вы занимаетесь?
– В основном криминальными, – ответил он с неохотой. Надо бы поскорее придумать, как отвлечь ее от этой нежелательной для него темы.
– Но… – ее глаза сделались большими и немного испуганными, – наверное, это… это опасно?
– Нормально, – буркнул он. Вот черт, угораздило же его вляпаться в этот разговор! Надо срочно что-то делать. Есть только один способ…
– Тори, – начал он и запнулся, сообразив, что отвлекающий маневр, который он собрался пустить в ход, еще менее желателен, чем ее расспросы. – Э… не знаете, во сколько Джуди будет кормить нас ужином?
Виктория поняла, что он хотел сказать что-то другое, но решила подыграть, сделав вид, что ничего не заметила. Они оба прекрасно знали, что Джуди кинется пичкать его всевозможными яствами в любое время дня и ночи, стоит ему только заикнуться о еде.
– Она сказала, в половине восьмого. Вы проголодались?
Фред взглянул на нее, и у него перехватило дыхание. В лучах заходящего солнца белокурые волосы отливали золотом, кожа тоже казалась золотистой, широко распахнутые глаза сияли изумрудным блеском.
– О да, ужасно проголодался, – низко и хрипло прошептал он, имея в виду конечно же голод совсем иного рода.
Гипнотизируя ее своими бездонными глазами, он осторожно взял ее за руки повыше локтей и привлек к себе, твердо намереваясь всего лишь поцеловать эти золотистые волосы и сразу же отпустить. Но тут он совершил ошибку, сделав глубокий вдох: в ноздри сразу же ударил восхитительный, пьянящий запах – смесь благоухания апельсиновых деревьев и аромата фиалок, морской свежести и женщины. Устоять было невозможно. У него не осталось ни единого шанса.
Со стоном побежденного Фред стиснул ее руки и крепко прижал к себе, впившись в губы горячим поцелуем. Он целовал Викторию, все больше возбуждаясь, стремясь вобрать в себя этот жар, эту теплоту, о которых помнил каждую минуту с тех пор, как последний раз обнимал ее. Его голова шла кругом. Она была такой сладкой на вкус, что он никак не мог насытиться.
– Тори, милая Тори, – хрипло пробормотал он, ослепленный, сбитый с толку силой своих эмоций.
Викторию охватило волнение и чувственное желание, отдающееся сладкой, тягучей болью где-то внизу живота. Она хотела этого мужчину с самых первых минут знакомства, и было так просто уступить ему, броситься прямо в пучину страсти, позабыть обо всем на свете, кроме его рук, губ, пылающего тела. Но ее удерживало то, что она никак не могла его понять. То он весь горел от страсти, приникая к ее губам, а то отстранялся и замыкался в себе. Она еще не забыла того, что произошло между ними в мансарде. Возможно, сейчас все повторится. Неужели ей так никогда и не удастся заставить его потерять голову? Да и стоит ли? Стоят ли несколько минут удовольствия ее разбитого сердца? А в том, что оно будет разбито, Виктория ни минуты не сомневалась. Он уедет, и что тогда будет с ней? Он прав, они не могут… не должны…
Она уперлась руками ему в грудь, но сопротивление было слишком слабым по сравнению с его яростным желанием. Как только их губы соприкоснулись, Фред потерял над собой власть, подчиняясь лишь зову плоти. В его мозгу билась одна-единственная мысль – овладеть ею прямо здесь и сейчас.
Когда до него в конце концов дошло, что что-то не так, он поначалу даже не поверил в это. С гневным рычанием, словно голодный зверь, у которого отнимают добычу, он оторвался от ее губ и непонимающе уставился на нее затуманенными страстью, невидящими глазами.
– Прости, – прошептала Виктория, высвобождаясь из его объятий, – это я виновата.
– О чем ты говоришь? В чем? – непонимающе пробормотал он.
22 
