Особенно,... 
88 
После ужина приехал священник, который оказался довольно молод, и в церкви началась служба. Ариана тоже присутствовала на ней и пыталась молиться вместе со всеми, а потом встала в очередь желающих исповедаться. Ждать ей пришлось недолго, и через двадцать минут она вошла в полутемную исповедальню. Должно быть, долгая и торжественная служба настроила ее на нужный лад, поскольку она почти сразу нашла верные слова, чтобы рассказать свою историю просто и внятно. Она говорила о своей ответственности за гибель нескольких человек, включая водителя и тех, кто погиб от огня в лагере. Не забыла упомянуть и о своем нерожденном ребенке, который, как ей казалось, тоже погиб из-за нее. Она считала себя виноватой в смерти не менее десяти человек, и очень удивилась, когда в качестве епитимьи священник велел ей десять раз прочесть «Аве, Мария»[13].
– И это все? – разочарованно спросила Ариана, которой подобное наказание показалось слишком уж легким. В отличие от отца и матери, которые посещали службы регулярно, она не была в церкви уже много лет – с тех пор, как поступила в колледж. Только попав в Буэнос-Айрес, она несколько раз ходила на католические мессы с друзьями, но и то лишь потому, что такова была местная культурная традиция, да и светская жизнь в столице подразумевала обязательное посещение церкви по воскресеньям.
– Это все, – подтвердил священник, который заранее узнал, кто она такая и что с ней случилось, от матери-настоятельницы. – Десять «Аве, Мария», с поклонами. Я хочу, чтобы вы, Ариана, сами простили себя; только это умерит боль, которую вы сами себе причиняете. Вы не убивали всех этих людей. Как ни прискорбно, все они умерли в результате своих собственных, а не ваших решений и поступков. Исключение составляет, пожалуй, только ваш отец, но он был немолод, поэтому я склонен считать, что мистер Грегори умер просто потому, что пришел его срок. Что касается ребенка, которого вы потеряли и который был зачат от человека, удерживавшего вас в плену, то, возможно, ему было просто не суждено появиться на свет. Таков промысел божий, в котором мы не вольны, и нам остается только смириться с тем, что Он решил так, а не иначе. Единственным человеком, о ком вам следует молиться и кого вы должны простить, – это вы сами, Ариана, ибо сейчас вы наказываете себя за преступления, которых не совершали. Помните, вы не сделали ничего плохого и не должны отвечать за чужие грехи!
Эти слова священник произнес твердо и без тени сомнения, и Ариана удивилась еще больше.
– Вы… вы уверены, святой отец? – прошептала она, думая, что молодой священник слишком к ней снисходителен или чего-нибудь недопонял.
– Абсолютно уверен, – повторил священник. – Поэтому, раз вы приехали в монастырь, постарайтесь использовать ваше пребывание здесь наилучшим образом. Вы должны как можно скорее забыть обо всем, что с вами произошло. Монахини Святой Гертруды – замечательные, чуткие, они вам помогут.
Эти слова заставили Ариану признаться ему еще в одной вещи, о которой она так много думала.
– Я… я хотела бы остаться в монастыре насовсем, – сказала она. – И посвятить свою жизнь служению бедным.
Ее порыв не застал священника врасплох: чего-то подобного следовало ожидать – особенно в свете того, что́ он только что выслушал. Ариана побывала в плену у человека коварного, одержимого безумными идеями, которому удалось внушить ей свой извращенный образ мышления. Неудивительно, что Ариана с таким упорством пыталась найти способ искупить грехи, существовавшие только в ее воображении.
– Вы хотели бы вступить в Орден?
– Да. Мне кажется, я здесь за этим.
– Вы считаете, что монашеский путь – ваше призвание?
– Я… я не знаю наверняка. Может быть… – Она все еще считала, что должна непременно помогать бедным. Так говорил Хорхе, который по-прежнему казался ей мерилом добродетели. О том, что на нем лежит гибель водителя, ее похищение и шантаж Роберта Грегори двадцатью миллионами долларов, Ариана почему-то не задумывалась.
– Если у вас действительно есть призвание свыше, оно обязательно даст о себе знать, – негромко сказал священник. – И тогда вы уже не будете сомневаться, а будете знать наверняка… И все же я уверен, что всеблагой Господь не хотел бы, чтобы вы потратили свою жизнь на искупление грехов, которых не совершали. Жить среди обычных людей, быть чьей-то женой, чьей-то матерью – это подходит вам гораздо больше. У вас есть что дать ближним, Ариана, и вы непременно это сделаете, когда настанет время, а пока… поживите пока в монастыре. Сейчас ваша главная задача – научиться жить в мире с собой, и лучше всего заниматься этим именно здесь.
88 
