— Это, конечно же, очень помогало, — вставил герцог насмешливо.
— А я оставалась в стороне. У меня не было собственного святого покровителя, — продолжала Фелиция, даже не обратив внимания на едкое замечание герцога, — но потом я вдруг поняла, что есть и всегда был святой Георгий… это вы.
— Святой Георгий, попирающий дракона? Как неуважительно отзываться так о своем отце, — поддразнил девушку герцог.
— Все в этой жизни встречаются с драконами, — отвечала Фелиция, — а вот вы предстали передо мной доблестным рыцарем в блестящих доспехах. Вы спасли меня… когда мне было так плохо. Когда я не видела выхода и хотела только умереть.
Ее слова прозвучали очень трогательно и искренне. Однако герцог твердо решил не допускать подобных сантиментов по отношению к себе.
— В твой дом меня завел слепой случай, или, если тебе нравится больше, сама судьба подсказала мне нужное время и место, — сказал герцог. — Мне, конечно, льстит то, что ты украсила мою голову нимбом, но мне кажется, мало кто согласился бы удостоить меня такой почести. Многие скорее послали бы меня гореть в аду.
— Вас называют Красавчиком?
— Откуда тебе это известно? — спросил герцог.
— Все девочки в монастыре слышали о вас от своих родителей, особенно от тех, кто увлекается скачками.
— Уж они-то знают мое прозвище, — признал герцог.
Ему не терпелось узнать, что еще порассказали о нем Фелиции.
— Все девочки завидовали мне, ведь ни одна из них не могла похвастать столь знаменитым дядей, — продолжала она. — Мне хотелось побольше узнать о вас, и на каникулах девочки расспрашивали о вас своих мам и пап, чтобы потом, вернувшись в монастырь, передать все мне.
— И что же они говорили обо мне? — поинтересовался герцог.
Он не мог скрыть озабоченности. Не все из того, что рассказывали о нем, предназначалось для девичьих ушей.
Во Франции ходило множество слухов о его любовных похождениях. Дело не раз кончалось скандалом. Сплетен становилось все больше, они были предметом для светских бесед, и в обществе за герцогом уже закрепилась устойчивая репутация повесы и распутника.
— Они говорили, — простодушно отвечала Фелиция, — что у вас прекрасные скаковые лошади, лучшая конюшня во всей Европе. Что вы превосходный спортсмен, отличный стрелок. В спорте вам нет равных, и никто не сможет тягаться с вами на дуэли.
Последняя фраза заставила герцога поморщиться.
— Дуэли запрещены.
— Когда речь идет о чести, закон можно и преступить, — улыбнулась Фелиция. — Я была так рада узнать, что вы ранили виконта де Версона.
— Откуда тебе известно об этом? — удивился герцог.
Эта дуэль вызвала в обществе множество пересудов. По правде сказать, виноват был герцог, а виконт в этом случае выступал как потерпевший и неспроста требовал сатисфакции. Виконт неожиданно вернулся в собственный замок и застал свою жену в объятиях герцога. Его реакция была вполне обоснованна.
Они сразились на заре следующего дня. Однако виконт вел себя нечестно. Он сплутовал: выстрелил до сигнала рефери.
К счастью, он промахнулся, и пуля лишь сорвала шляпу с головы герцога. Однако этот дерзкий выстрел вывел Дарлингтона из себя. Его пуля не только слегка задела противника, как поначалу и задумал герцог, но и раздробила виконту предплечье. Виконт не отделался воспалением и лихорадкой, у него развилась гангрена, и правую руку пришлось ампутировать.
Подобных случаев в истории дуэльных поединков было немного, ведь такие опытные дуэлянты, как герцог, редко наносили сопернику тяжелые или смертельные раны.
Секунданты виконта утверждали, что вся вина лежит на Дарлингтоне. Секунданты же герцога и рефери настаивали на том, что виконт сам смошенничал.
Париж разделился на два лагеря. Споры и волнения утихли лишь после того, как стало ясно, что жизнь виконта вне опасности. Он и впрямь скоро поправился, хотя и остался инвалидом.
Герцог не любил вспоминать этот эпизод своей жизни и не гордился своим участием в нем. Ему тем более было неприятно, что о дуэли узнала Фелиция.
— Племянница виконта де Версона училась вместе со мной в монастыре, — объясняла Фелиция. — Она говорила, что ее дядя ужасный человек. Ничего удивительного, что тетя влюбилась в вас.
Их беседа зашла слишком далеко и приняла чересчур откровенный характер. Молодым девушкам не пристало обсуждать такие вещи.