Последние отзывы

  46  

— Отпустите меня! — крикнула Роксана, задыхаясь.

Но он лишь сильнее сжал руки и впился своими горячими жадными губами в ее рот.

Она отчаянно мотала головой из стороны в сторону, пытаясь избежать этих отвратительных губ, которые продолжали целовать ее шею, грудь, плечи со звериной страстью. Внезапно она обнаружила, что задыхается от ужаса и отвращения перед тем, что сейчас может произойти, и от этого у нее совсем не оставалось сил, чтобы кричать или бороться. Она была абсолютно беспомощна в его грубых, безжалостных руках.

И в этот момент сзади них совершенно неожиданно раздался спокойный негромкий голос:

— Вот вы, оказывается, где, ваше превосходительство? Я так и подумал, что это ваш экипаж стоит у ворот.

Для Роксаны этот голос прозвучал как самая волшебная музыка. Он сулил ей избавление от этих хищных мерзких лап. И ее сердце трепетно забилось не только от того, что она была теперь спасена, но еще и потому, что граф снова был с ней.

Пробормотав проклятие, губернатор выпустил ее и развернулся к пришедшему.

Граф стоял внизу во дворе, и, когда губернатор повернулся к нему с воинственным выражением на красном, потном лице, граф продолжал говорить как ни в чем не бывало своим спокойным тихим голосом, с вежливой любезностью, словно он вел непринужденный светский разговор где-нибудь в гостиной:

— Встречи, которые вы мне наметили на это утро, закончились несколько раньше, чем я ожидал, и, поскольку у меня есть ряд вопросов, которые я хотел бы вам задать, я надеюсь, что мы можем отправиться назад вместе.

Казалось, что губернатор сейчас начнет грубо возражать ему.

Но спокойные манеры графа, его любезный тон и та непринужденность, с которой он стоял перед разъяренным губернатором, сделали свое дело, и привычка к дисциплине взяла верх над оскорбленным самолюбием.

Казалось, что в эти несколько секунд губернатор внезапно вспомнил, кто такой граф, какое высокое положение он занимает при дворе, о его родственных связях с королевой Даугер и, что немаловажно, о своем положении в качестве губернатора, которое могло зависеть от этого молодого придворного.

К тому же было не совсем ясно, видел ли граф что-нибудь из того, что произошло между ним и Роксаной, со двора, ведь сам губернатор стоял к нему в это время спиной.

Поэтому, с огромным усилием овладев собой, губернатор произнес, обращаясь к графу:

— Да, конечно, если вас это устраивает, мы вполне можем вернуться в резиденцию вместе.

— Превосходно! — откликнулся граф.

Губернатору ничего другого не оставалось, как спуститься во двор, а граф, словно он только сейчас заметил Роксану, вежливо приветствовал ее, сняв шляпу и кланяясь.

— Доброе утро, мисс Бакли! — воскликнул он. — Надеюсь, ваша работа успешно продвигается, несмотря на страшную жару.

Роксана не могла вымолвить ни слова. Она лишь стояла, глядя на него полным любви и благодарности взглядом, с выражением несказанного облегчения на лице.

— Я бы очень хотел зайти к вам, посмотреть, каких успехов вы достигли, но, если позволите, как-нибудь в другой раз, — продолжал граф. — А теперь, как вы понимаете, у меня есть очень важные дела, которые я бы хотел обсудить с его превосходительством, и поэтому я вынужден увезти его от вас.

Только на одно мгновение их глаза встретились, и Роксана без слов поняла, что он видит и чувствует все, что сейчас творится у нее на душе.

Затем граф повернулся и направился вслед за губернатором, который уже подходил к калитке.

— На меня произвели чрезвычайное впечатление те успехи, которых вы добились, — услышала Роксана его спокойный, вежливый голос. — И я понял из того, что услышал сегодня утром…

Оба мужчины вышли через калитку, и наступила тишина.

Роксана без сил опустились на табурет, словно ноги вдруг перестали ее слушаться.

На этот раз ей удалось избежать опасности, но она прекрасно понимала, что губернатор уже не оставит ее в покое.

Роксана говорила себе, что было очень глупо с ее стороны так открыто противостоять ему, но она ничего не могла поделать с собой. Возможно, потому, что ее счастье и ее любовь к графу придавали ей ощущение защищенности, она и вела себя так откровенно резко и бесстрашно.

Она прошла в дом и, к своему облегчению, обнаружила, что Гитруда, занятая приготовлением пищи на кухне, ничего не видела и не слышала, и даже не подозревает о бурной сцене, происшедшей только что в студии.

  46