8 
Девушка поморщилась, вспомнив о годах прошедших со дня смерти Дейзи. О сырой лачуге, которую ей приходилось делить не меньше, чем с пятнадцатью обитателями, оказавшимися вместе в одно время. Большинство из них были беспризорниками, как и сама Ноэль. Кто-то был младше ее, кто-то старше. Она вспомнила двенадцатилетнюю Мэг Уоткинс, оберегавшую своего младенца, следя, чтобы крысы не сгрызли его крохотное тельце, пока он спал. И Барди, пожилого мужчину, который дружил с ними и охранял их жалкие пожитки, пока они отсутствовали, добывая себе еду. Он был почти слеп сейчас, но по-прежнему жил в лачуге, и Ноэль виделась с ним так часто, как ей это удавалось.
Она продвинулась в мире с тех далеких дней. Не далеко, но достаточно, чтобы иметь свою собственную комнату и немного еды. «И не существует никого, кто заставит меня так легко оказаться от этого», — твердила она себе, оглядывая узкую улочку в поисках подходящей цели. Ноэль понимала, что могла бы жить лучше, но, казалось, что она не в состоянии удержать деньги. Они легко уходили. Девушка улыбнулась про себя, подумав о тех маленьких оборванцах, которые жили теперь в той лачуге, из которой она сбежала. Их желудки были полнее, чем ее собственный, благодаря деньгам, которые она давала Барди для того, чтобы кормить их.
При звуке деревянных колес, стучавших по булыжнику, она огляделась и увидела, что к ней приближается старьевщик Билли, толкающий свою скрипящую тележку вниз по пустынной улице. Она вздохнула, понимая неизбежность того, что сейчас произойдет.
— О, разве это не Ее высочество собственной персоны, — он снял свою грязную кепку и насмешливо поклонился. — И что же Ее высочество делает так далеко от Букингемского дворца ночью наподобии этой? Король Вилли решил, что не хочет иметь в своей постели карманницу? Или просто устал ложиться с куском льда?
Ноэль с каменным выражением лица смотрела на него.
— Не хочешь разговаривать с кем-то вроде меня? — он оставил свою тележку и прошаркал к Ноэль. — Однажды, Ваше высочество, — сказал он, усмехаясь, обнажив при этом ряд гнилых обломков своих передних зубов, — ты поймешь, что ничем не отличаешься от всех нас. Твой высокомерный и важный вид не значит вообще ничего.
Ноэль одарила его ледяным взглядом.
— Оставь меня одну, — отрывисто сказала она, точно обрубая каждое слово.
Билли приблизил свое лицо к ее лицу. Ноэль отпрянула назад от его отвратительного дыхания.
— Я видел, как ты с важным видом подходишь ко всем эти джентльменам, трясешь перед ними своей грудью, доводишь их до того, что все, о чем они думают, так это об удовольствии, которое могут найти между твоих ног. — Он непристойно почесал себя через свои грязные брюки. — Как насчет того, чтобы потереться о старого Билли, Ваше высочество? — Он выставил одну клешнеобразную руку и потянулся к ее груди.
Ноэль отпрыгнула назад, выхватывая из кармана смертельного вида нож. Она взмахнула им в воздухе, остановила лезвие буквально в дюйме от глотки Билли.
— Убирайся от меня, Билли, пока я не разрезала на кусочки твое отвратительное лицо. — Ее голос был угрожающим. На лице застыла маска решимости.
Старьевщик разъяренно отскочил назад.
— Будь ты проклята, стерва. Однажды кто-нибудь поймает тебя, и ты не скоро забудешь это, — тонкая струйка слюны потекла из уголка его рта.
— Убирайся от меня, мерзавец, или я разделаюсь с тобой так, что бы ты никогда больше не смог наложить свои грязные руки на других женщин!
Что-то в лице Ноэль подсказало Билли, что нужно поскорее убираться к своей тележке. Он слишком далеко зашел с Ее высочеством. Старьевщик вспомнил Джима Уиллера с зазубренным красным шрамом через всю щеку. Все остальные слишком хорошо знали, что случается, когда связываешься с ней. Ворча сквозь зубы, он быстро похромал вниз по аллее. Его тележка угрожающе скрипела от такой непривычной скорости.
Ноэль трясло, когда она убирала свой острый нож в ботинок. Как долго сможет еще она противостоять Билли и остальным? Девушка знала, что ведет опасную игру. Ноэль вздрогнула, увидев напротив двух старых ведьм со злобными лицами и толстыми губами. Они были когда-то молоды, но продали свою юность за несколько пенсов, и теперь тратили заработанное на плохой джин.
Как могли они продавать свои тела? Нет ничего ужаснее этого, даже голод не так страшен. Память о мужчинах, жестоко обращавшихся с Дейзи, непрошено ворвалась в мысли Ноэль. Девушка мрачно подумала о том, что нашла свой собственный способ обращаться с мужским полом. То, что она решила выдавать себя за проститутку, не было случайностью. Каждый раз, когда она оставляла мужчину, который изнывал от похоти по ней, несмотря на обчищенные карманы, Ноэль чувствовала, что хотя бы немножко смогла отомстить за смерть Дейзи.
8 
