37 
Даже мальчиком он понимал, что дед заботится о нем. Это почти восполняло отсутствие внимания отца, смягчало боль от его безразличия к сыну…
— А хорошо ли спала Анна? — осведомился Рутерфорд.
Дом положил ложку и нож.
— В этом доме нет секретов?
— Полагаю, пара-тройка есть, — улыбнулся герцог.
— Анна до сих пор спит, — с деланным равнодушием ответил Дом. Анна не просто спала, она спала не в постели. Доминик проснулся один. Поступок его жены не так сложно было понять: она собиралась продолжать сопротивление. То, что произошло, не сделало ее счастливой. Дом очень обиделся, обнаружив Анну в кресле, и не только потому, что проснулся с мыслью снова заняться любовью.
— Я рад, что вы оба сделали шаг к примирению, — сказал Рутерфорд, снова раскрывая газету.
— Не слишком обольщайся, — вздохнул Дом. — Мы только собрались его сделать.
Доминик снова принялся за завтрак. Но мысли не давали ему покоя. Собственно, чем он так расстроен? В том, что прошлой ночью они оказались в одной постели, Анна виновата не меньше, чем он. Возможно, он злится потому, что ночь прошла так чертовски хорошо? И потому, что знает: Анна вовсе не сдалась?..
— Черт, — пробормотал Дом, отшвырнув салфетку. Но Рутерфорд был поглощен газетой. Дом встал, подошел к окну и выглянул в сад. Он довольно долго стоял у окна, стараясь не думать об Анне, но у него ничего не получалось. Все его мысли вертелись вокруг нее. И того, что он сделал. Его решение остаться и помириться с Анной родилось спонтанно. А вдруг она забеременела? Что ж, он не будет огорчаться по этому поводу. Напротив, если Анна родит ему наследника, он отдаст ей Уэверли Холл законно и навсегда.
— Почему ты просто не попросил меня позаботиться о наследнике, вместо того чтобы шантажировать? — спросил наконец Дом.
— А ты согласился бы? — засмеялся Рутерфорд.
— Может быть.
Герцог фыркнул.
— Ты бы сказал мне: «Иди к черту да там и оставайся!» Мы оба знаем: ты вернулся домой только потому, что получил известие о болезни отца, и не собирался задерживаться здесь дольше, чем необходимо.
— Будь у тебя хоть капля терпения, не потребовалось бы никакой дарственной. Со временем я и сам позаботился бы о том, чтобы обеспечить тебя наследником.
— Старики нетерпеливы.
Дом цинично усмехнулся. Но герцог, похоже, был доволен.
— Значит ли все это, что ты на некоторое время остаешься здесь, с женой?
— Да, — ответил Дом.
— Адвокат твоего отца просил, чтобы вся семья собралась сегодня утром. Он придет с минуты на минуту.
— Что может быть в завещании Филипа?
— Не знаю. Думаю, это только формальность, — сказал Рутерфорд.
— Что произошло в мое отсутствие? — спросил Дом. — Почему Анна не может ужиться с матерью?
— Анна уживется с кем угодно. Твоя мать, напротив, требовательна и капризна.
— Моя мать заслужила свое положение в этом доме и имеет право делать здесь все, что захочет, — сказал Доминик. — Особенно теперь. Повторяю, она заслужила это. Знаешь, она мне вчера сказала, что ты никогда особенно не благоволил к ней.
Герцог ответил не сразу.
— Филип женился без моего предварительного согласия. Они сбежали, и я не мог им этого простить.
Дом представил, как, должно быть, взбесился дед от такого открытого неповиновения.
— И не простил до сих пор, через столько лет?
— Да, но не по той причине, по которой ты думаешь. — Герцог зашелестел газетой. — Впрочем, сейчас главное не Кларисса. Ваши отношения с Анной гораздо важнее.
— Ты хочешь сказать, — подчеркнуто сухо произнес Дом, — что главное в том, чтобы я спал со своей женой?
— Я имею право на свои причуды, — улыбнулся Рутерфорд.
— О чем это вы говорите? — спросила Анна, появившись в дверях. Ее щеки пылали. Доминик вскочил на ноги.
— Доброе утро, Анна.
Она бросила на него холодный взгляд, а затем так же сурово взглянула на герцога.
— Я не все расслышала.
Рутерфорд тоже встал.
— И что же особенного ты услышала? У тебя нет повода для беспокойства, Анна, — мягко сказал он.
Она вошла в комнату. Глаза ее сверкали.
— Я слишком смущена и поражена, чтобы повторить то, что услышала! — воскликнула она. — Извините, но то, что мы с Домом делаем наедине, вас не касается.
Дом заволновался. Анна не знала об условиях дарственной Рутерфорда, и Доминику не хотелось, чтобы это всплыло наружу, особенно теперь, после их первой совместной ночи.
— Ты не права, Анна, — спокойно сказал Рутерфорд.
37 
