Особенно,... 
62 
— Ты меня похоронишь? — спросил Мерри.
— Ишь чего захотел! — запротестовал Пипин, пытаясь говорить веселее, хотя сердце у него сжалось от жалости и страха. — Я тебя в Дом Целения отведу.
Пройдя немного по кривой улочке между стеной и рядом высоких каменных домов, они свернули на главную дорогу к Цитадели. Двигались очень медленно, Мерри шатался и шевелил губами, как во сне. «Так мы никогда не дойдем, — упал духом Пипин. — Неужели никто мне не поможет?»
Только он об этом подумал, мимо них пробежал мальчик, и Пипин узнал Бергиля сына Берегонда.
— Эй, Бергиль! — окликнул он.— Ты куда? Рад тебя видеть целым и невредимым.
— Я посыльный у Целителей,— сообщил Бергиль, остановившись на бегу.— Мне нельзя задерживаться.
— И не надо! — сказал Пипин.— Ты только скажи им, что у меня тут больной хоббит, фериан, понял? Он идет с поля битвы. И, боюсь, никуда не дойдет. Если Мифрандир там, обрадуй его этой новостью.
Бергиль убежал.
«Лучше будет здесь подождать»,— подумал Пипин. Он заботливо опустил Мерри на обочину и сел рядом, положив голову друга себе на колени. Потом потрогал его правую руку. Она была холодна как лед.
Гэндальф очень скоро пришел сам. Склонился над Мерриадоком, погладил его по голове и осторожно поднял на руки.
— Его должны были с почестями внести в город,— сказал маг.— Он с лихвой отплатил мне за доверие, а ведь если бы Элронд не уступил моей просьбе, вы бы, милые мои хоббиты, не пошли в Поход, и сейчас наши потери были бы во много раз тяжелее.— Маг вздохнул и добавил:— Но теперь у меня на руках еще одна забота, а судьба битвы пока не решена.
Наконец, все трое: Фарамир, Эовина и Мерриадок — оказались в постелях в Домах Целения на попечении заботливых Целителей. Правда, в те времена лекарское искусство уже не сияло, как в старину, ярким блеском, но в Гондоре целители еще славились умением лечить раны и болезни, поражавшие смертных на восток от Моря. Кроме старости. От нее лекарства не было, и поэтому здешние люди жили не намного дольше, чем в других племенах, а счастливцев, переступивших порог столетия в полной силе, можно было на пальцах перечесть.
Дольше других жили потомки родов, в чьих жилах текла более чистая кровь. В последнее время Целители были очень обеспокоены появлением и распространением новой болезни, от которой пока не было спасения.
Ее называли Черным Помрачением, и распространяли ее Назгулы. Заболевшие постепенно впадали в глубокий сон, замолкали, холодели и в конце концов умирали. Лекари и няньки в Домах Целения подозревали, что именно эта страшная болезнь поразила невысоклика и Королевну Рохана. До полудня они еще что-то говорили, бредили во сне; целители внимательно прислушивались, в надежде, что, может быть, поймут, что мучает больных, и смогут облегчить их страдания. Но оба скоро замолчали, забылись в тяжелом непробудном сне, а когда солнце стало склоняться к западу, их лица покрыла серая тень. Фарамир, наоборот, метался в горячке, и никакие средства не помогали снять жар.
Гэндальф в тревоге ходил из одного покоя в другой, и няньки повторяли ему каждое слово, услышанное из уст больных. Так здесь прошел весь день, в то время как Великая Битва на полях Пеленнора продолжалась с переменным успехом. Маг ни во что не вмешивался. Наконец небо на западе заполыхало красным заревом заката, и посеревшие лица больных осветились его обманчивым светом. Тем, кто был рядом, показалось на миг, что к ним возвращается здоровый румянец, но увы! Потух закат, погасла обманная надежда.
Глядя на красивое лицо Фарамира, старшая из женщин-целительниц, Йорета, заплакала, ибо все в городе любили молодого рыцаря.
— Если он умрет, будет большое несчастье! — сказала она.— Жили бы на свете Короли Гондора, как раньше! В старых книгах написано, что «в руке Короля — целительная сила». Так раньше узнавали настоящих Королей.
Гэндальф, стоявший рядом, ответил ей:
— Пусть все запомнят твои слова, Йорета! В них — надежда. Что, если Король в самом деле вернулся в Гондор? Ты не слышала, что нового говорят в городе?
— У меня тут хлопот полон рот, я не слушаю, что где говорят,— ответила она.— И надеюсь лишь на одно — что эти убийцы не доберутся до Домов Целения и не потревожат моих больных!
Гэндальф вышел быстрым шагом. Небесный пожар погас, вершины гор побледнели. На равнину спустился вечер, серый, словно пепел.
62 
