Последние отзывы

  202  

Пока что Нэнни была не согласна поддаваться его желаниям, но рано или поздно, вероятно, все же будет заключен договор. Нора с печалью ожидала этого дня — ведь он означал для нее окончательное закрепление ее собственного рабства. Очевидно, белые люди смирились с пленением одной из их женщин — после первых месяцев надежд она перестала верить в спасение. Возможно, она проведет остаток жизни в своей хижине, работая на поле и подчиняясь прихотям мужчины, которого не любит.

Нора утешала себя тем, что разделяет эту участь с тысячами женщин во всем мире. Африканские девушки, очевидно, тоже редко выбирали себе мужей самостоятельно. Чего стоил один только ужасный и жестокий обычай обрезания, который не давал им ощущать радость от любви. Причем любовь была именно тем, чего больше всего не хватало Норе. Отсутствие здесь комфорта, к которому она привыкла в Каскарилла Гардене, ее не тяготило: ее сегодняшняя жизнь не слишком отличалась от той, о которой она когда-то мечтала с Саймоном. Пусть ее хижина и не стояла на берегу моря, а была в горах, зато здесь было тепло, а окружение Нэнни-Тауна было удивительно красивым. За последние три года Норе стали разрешать двигаться свободнее, и она с восхищением исследовала разнообразие растений, ручьи и водопады, которые по природе своей зачастую были намного красивее и хитроумнее, чем любой фонтан в английском парке. Вместе с Дэдэ и Джефом она наблюдала за мотыльками и птичками, за животными, которые были одно другого краше и грациознее. Она собирала цветы, листья и корни — как целебные травы, но иногда только ради их красоты. И, конечно же, большой радостью для Норы была ее любовь к дочери, которая удивительно гармонировала со здешним окружающим миром.

Маленькая Дэдэ была изящной, как девочка-эльф. Когда Нора украшала ее волосы цветами, она казалась героиней книги сказок. Кожа Дэдэ была скорее красновато-коричневой, чем черной, и не намного темнее, чем кожа Норы, но она была блестящей. К тому же дочь действительно унаследовала яркие зеленые глаза матери и ее изящное строение костей. Черт Аквази не видно было на ее лице, в то время как Джеф уже сейчас был полностью похож на отца. Черное и белое наследие Дэдэ соединилось в очень своеобразной экзотической внешности. Волосы ее тоже были необычными: черными и блестящими, как у отца, но тонкими, и не курчавыми, а волнистыми, как у Норы. Молодая мать была убеждена, что из ее малышки вырастет необычайная красавица. Очень жаль, что она останется замурованной в этом удаленном селении, и ее выдадут замуж за какого-нибудь воина, обрекая на пожизненную обработку его полей.

Но об этом Нора пока что не хотела и думать. Она не поддавалась отчаянию и не хотела признать их с дочкой окончательное поражение. Чем спокойнее протекала ее жизнь, тем чаще Нора возвращалась в мир своих снов наяву. Она представляла себе бегство вместе с Дейрдре и их счастливое будущее. Как только Дэдэ подросла настолько, чтобы понимать смысл историй, Нора начала рассказывать ей сказки, которые сама придумывала для дочери. Однажды, говорила она девочке, в город Нэнни-Таун приедет принц и с первого взгляда полюбит Дэдэ. Он возьмет ее с собой на остров в далеком море, построит ей там дом и будет любить ее всегда.

— И, конечно, все люди на этом острове будут свободны. Им не надо будет обрабатывать землю, они просто будут есть то, что растет на деревьях, и будут счастливы тем, что у них есть. Им не нужна будет торговля...

— А что они будут делать целый день? — спросила Дэдэ, жуя плод манго. Она любила свежие фрукты — отсутствие бобов и лепешек для нее ничего бы не значило.

Нора засмеялась.

— О, они будут музицировать и рассказывать друг другу истории. И плавать в море... Однажды я должна буду показать тебе море, сладкая моя, ты даже не представляешь, какое оно большое и красивое! А когда в нем отражается луна...

Дэдэ свернулась калачиком на руках Норы, убаюканная рассказом матери.

— А иногда принц будет брать тебя с собой на свой корабль, может быть, вам даже захочется поплыть под парусами в Англию и потанцевать на королевских балах.

Дэдэ улыбнулась. Она любила танцевать. Впрочем, ей надо было выяснить еще одно дело.

— А Джеф может быть принцем?

Нора промолчала. На этот вопрос дочери она не хотела давать ответа.

В то время как для Дэдэ Нора обрисовывала в ярких красках будущее, для себя она скорее вызывала сцены из прошлого. И все же она избегала вспоминать время, проведенное с Дугом Фортнэмом, ей было слишком больно думать о том, что он мог так предать ее. Когда она давала волю своей злости, то иногда даже начинала понимать Аквази. Неужели тогда Дуг действительно ничего не мог сделать, чтобы спасти своего друга? Или же он просто внушил это себе, точно так же, как, без сомнения, внушил себе, что не может помочь Норе? Дуг должен был выжить после нападения маронов: Нора была совершенно уверена, что Аквази похвастался бы смертью врага, если бы тот все же попал в руки тех нападавших, которые вернулись в дом позже. Значит, он должен был также знать, что Нора жива, и она была уверена, что у него не было недостатка в средствах, чтобы сделать попытку освободить ее. Дуг унаследовал имение Элиаса и плодородную плантацию, он мог бы поднять на ноги целую армию, чтобы напасть на Нэнни-Таун! Нора в любом случае попыталась бы это сделать, если бы знала, что он находится в плену.

  202