108 
— Но, значит, тем больше вероятность засады или нет?
Нора все не успокаивалась, отбросив обычную сдержанность.
Она боялась за него, но это еще ничего не значило. Дуг был прав: он был ее пасынком, ее родственником. Она имела право бояться за него.
Дуг кивнул, и опять с легкой улыбкой. Забота Норы заметно обрадовала его — наконец-то она оставила холодность, которая иногда уже заставляла его сомневаться в собственном мужестве.
До сих пор ему еще не приходилось так долго бороться за внимание девушки. С другой стороны, он довольно редко пытался завоевать любовь замужних женщин, и никогда — чувства собственной мачехи...
— Мароны могут в любое время заманить нас в засаду и перебить, — сказал он ей, — но они не будут этого делать. Это было бы крайне неразумно.
— Неразумно?! — взволнованно воскликнула Нора.
Дуг рассмеялся.
— Вы когда-нибудь слышали о стратегическом мышлении, мачеха-красавица? Послушай, Нора, мой отец и другие плантаторы представляют себе маронов как дикарей, жаждущих крови, но если посмотреть на все это трезво, то увидишь, что для них главное заключается не в том, чтобы убивать белых и освобождать рабов. Если они нападают на плантации и поместья, то в первую очередь хотят захватить добычу. Да, они убивают плантаторов — без сомнения, они испытывают ненависть к белым хозяевам. Но намного важнее для них не проливать кровь, а грабить дома и угонять скот.
— Что тоже не особенно мило, — пробормотала Нора.
— Грэнни Нэнни сейчас бы, наверное, сказала, что у них просто не остается другого выбора, — ответил Дуг. — Нора, судя по всему, что можно услышать, у них там наверху — очень хорошо работающая община. Они засаживают поля и с удовольствием продавали бы свои урожаи. На эти деньги они могли бы покупать себе инструменты, новый крупный рогатый скот, одежду... в общем, все что нужно. Но они не могут этого. Если они со своими товарами появятся в городе, то подвергнутся нападению, их захватят, снова повергнут в рабство или даже линчуют. Таким образом, они вынуждены предпринимать нападения и грабить, чтобы получить все, что им нужно, — к всеобщему неудовольствию, если ты меня спросишь. Пара-тройка бывших рабов, без сомнения, жаждут мести, но большинство этих людей с удовольствием спокойно жили бы плодами труда рук своих. Это крестьяне, Нора, а не воины. Торговцам в городе все равно, с кем вести сделки. И такие сделки совершаются. Где-то все время появляются украшения и другие ценности, которые исчезли во время грабежей. А торговцами краденым являются именно белые пройдохи! Я бы лучше занялся ими, а не маронами.
— Значит, ты считаешь, что они готовы вести переговоры? — спросила Нора. Ее мало интересовали белые торговцы крадеными вещами в Кингстоне, в конце концов, они не угрожали жизни Дуга. — Неужели об этом не говорилось раньше?
Дуг кивнул.
— Попытки вести переговоры с маронами предпринимались не раз. И иногда вполне успешно. Длительное время, например, беглых рабов они не принимали, а выдавали назад.
Норе постепенно становилось ясно, почему Маану и другие рабы не слишком хорошо отзывались о маронах.
— Однако положение изменилось с тех пор, как Нэнни и ее братья захватили власть в горах, — добавил Дуг. — С ними переговоры пока еще не велись. В том числе и потому, что поначалу их набеги были очень жестокими: мароны в первую очередь хотели увеличить количество своего населения, в том числе и путем захвата негров с плантаций. Это имеет множество причин. Но это не означает, что мирный договор невозможен. И, совершенно определенно, Кудойе и Аккомпонг, в принципе, не отвергают переговоров. Зачем же им дразнить чертей и заманивать в ловушку каждого белого, который попадает в горы, и рубить его на куски? Наоборот, если они умные, то никак себя не проявят. Нет ничего более уязвимого, чем такая якобы армия, вроде нашей, которая будет целыми днями беспомощно блуждать в горах, чтобы потом бесславно вернуться назад. Поверь мне, Нора, со мной ничего не случится. Но, тем не менее... ты могла бы подарить мне... хм... что-то вроде прощального поцелуя. Просто так, на всякий случай. Чтобы я чувствовал сладость твоего прикосновения на своих губах, если мне придется умереть.
Нора хотела отшатнуться, но Дуг уже притянул ее к себе и прижался губами к ее рту.
— Думай обо мне, пока мы снова не увидимся! — Он засмеялся, вскочил в седло и пришпорил своего коня.
108 
