31 
— Да, красотка, тебе здорово повезло, — согласился Энтони, продолжая судорожно вздрагивать всем телом.
Несмотря на то что ему было только тридцать девять, Эммануэль подозревала, что он пользуется «Виагрой». Как-то раз она обнаружила в кармане его пиджака две голубые таблеточки, но когда она спросила, что это такое, Энтони пришел в ярость и заявил, что это лекарство от мигрени.
Так она и поверила!
Как и всегда, грубые движения Энтони скоро наскучили Эммануэль, и она решила пораньше симулировать оргазм в надежде, что это заставит его кончить. Этот прием был у нее хорошо отработан. Сначала Эммануэль несколько раз глубоко вздохнула, потом вскрикнула:
— Энтони, о, Энтони!.. Да! Да-а! Да-а-а! Скорее! Ну же, давай же, давай, о-о-о!..
И сжала мышцы влагалища.
Пусть думает, что она кончила, хотя до оргазма ей было как до луны пешком.
Как и в прошлые разы, трюк удался. Энтони поспешно выдернул свое оружие и забрызгал ей живот.
Презервативом он пользоваться отказывался, как отказывался и кончать в нее. Эммануэль знала — это потому, что он боится, как бы она не забеременела.
Ха! Можно подумать — она просто спит и видит, как бы родить от него ребенка. На самом деле, единственное, что Эммануэль было нужно от Энтони Бонара, это дорогие подарки, причем — официально записанные на ее имя.
И чем скорее, тем лучше.
* * *
Две минуты спустя Энтони уже стоял в душе, смывая с себя запах Эммануэль. Теперь, когда с сексом было покончено, он не знал, что ей сказать. Энтони терпеть не мог разговаривать с женщинами — с любыми женщинами, — считая их ничтожными, пустыми существами, созданными исключительно для его удовольствия. Пожалуй, единственной, к кому он относился с уважением, была его грозная бабка. Франческа могла дать сто очков вперед любому мужчине, она никогда не лезла за словом в карман и никому не давала спуску. Он даже немного побаивался ее, что было по меньшей мере странно, так как Энтони никогда не боялся никого и ничего. И все-таки Франческа по временам заставляла его снова почувствовать себя двенадцатилетним подростком, которого она подобрала на улицах Неаполя, чтобы дать ему новую жизнь.
И какая это была жизнь!.. Он был баснословно богат и пользовался огромным влиянием и авторитетом среди таких же, как он, контрабандистов и торговцев наркотиками. Теперь Энтони мог получить почти все, что только можно купить за деньги, и вовсю пользовался этими своими возможностями, далеко уйдя от полунищего, вечно голодного итальянского парнишки, не признанного отцом и фактически заброшенного матерью, которая работала не покладая рук, чтобы прокормить себя и сына.
Разумеется, Энтони был благодарен Франческе за все, что она для него сделала, и готов был выполнить почти любое ее желание. Когда она захотела уничтожить семью Сантанджело, он немного подумал и… согласился. Гостиничный комплекс «Ключи», который Лаки строила в Вегасе, давал ему для этого отличную возможность.
* * *
Прошло два дня, прежде чем Ирма снова увидела молодого садовника. На сей раз она была внутренне готова пойти гораздо дальше, чем позволяло благоразумие, ибо некий пожелавший остаться неизвестным «друг» прислал ей вырезанную из газеты фотографию, на которой Энтони был запечатлен выходящим из какого-то ночного клуба в Майами в обществе той самой белобрысой шлюхи, о чьем существовании Ирма давно догадывалась.
Энтони обожал появляться на людях со своими «подругами» — «дешевыми мотельными тварями», как называла их Ирма. Каждый раз, когда до нее доходили подобные слухи — или даже фотографии, как эта поганая вырезка из газеты, — она буквально теряла голову. Неужели ему на всех наплевать? — спрашивала она себя снова и снова.
По-видимому — да. Наплевать!
Что ж, если Энтони все равно, то почему она должна быть паинькой? Вот возьмет и переспит с садовником, и пусть муж утрется. Интересно, как ему понравится, когда она отплатит ему той же монетой? Конечно, она постарается, чтобы он никогда ничего не узнал, зато она будет знать — и этого будет достаточно.
Между тем дело шло к вечеру, и старшего садовника нигде не было видно. Зато Луис оказался на месте. Стоя на коленях, он рыхлил землю под розовыми кустами.
Еще немного поколебавшись, Ирма независимой походкой двинулась к нему.
— Хола, Луис! — сказала она.
К сожалению, познания Ирмы в испанском языке были крайне ограничены, но она знала, что «хола» — приветствие, принятое между друзьями. Луис не был ее другом — он был ее наемным работником, или, точнее, работником Энтони, но Ирму это, напротив, только подстегивало. Наставить рога неверному мужу с его же садовником — это была поистине сладостная месть!
31 
