Особенно,... 
58 
— Не нравится им твоя песня про конец и гибель. Кончай петь. Давайте доберемся до края, выйдем из этого Леса, а потом обернемся и пропоем все это хором! — сказал Мерри.
Он старался говорить повеселее, чтобы даже если кто-то прислушивается, не выдать страха. Остальные подавленно молчали. Фродо чувствовал на сердце огромную тяжесть и с каждым шагом все больше укорял себя за то, что повел их в этот зловещий Лес. Он уже собирался остановиться и предложить им вернуться, если это еще возможно, как вдруг события приняли другой оборот. Тропа перестала подниматься, пошла почти ровно. Темные деревья расступились, впереди обозначился прямой проход. Перед ними в некотором отдалении виднелась зеленая верхушка холма, выступавшая из Леса, словно лысая голова. Похоже, что тропа вела прямо туда.
Хоббиты заспешили, обрадованные, что скоро смогут подняться над Лесом и хоть так ненадолго выберутся из него. Тропа нырнула вниз, потом стала подниматься, действительно привела к холму, вышла из-под деревьев и затерялась в траве. Лес, росший вокруг холма, был похож на буйную шевелюру вокруг бритой макушки.
Хоббиты повели пони вверх, кругами вокруг холма. На верхушке они огляделись. Вокруг них туман почти рассеялся, только лежал еще лохмотьями и полосами на юге и поднимался, как белый пар, из глубокой ложбины, рассекавшей Лес.
— Вон полоска Ветлянки, — сказал Мерри, указывая рукой. — Она течет с Могильников на юго-запад, через самую чащу, а потом впадает в Брендидуим. Туда нам совсем не надо! Говорят, что Долина Ветлянки — самое коварное место во всем Лесу, оттуда все его колдовство исходит.
Друзья посмотрели в направлении, которое показывал Мерри, но ничего не увидели, кроме тумана над влажной низиной, за которым пропала южная часть Леса.
Солнце припекало. Наверное, было уже около одиннадцати. Осенняя дымка по-прежнему застилала горизонт со всех сторон. На западе они не могли различить ни Городьбы, ни долины Брендидуима над нею. На севере, как они ни вглядывались, не видели ничего похожего на полосу Большого Восточного Тракта, к которому стремились. Юго-восточный склон холма круто уходил вниз, в деревья, словно был берегом острова, поднимавшегося из зеленого моря, а они сидели над этим морем на высокой горе.
Они отдохнули и перекусили. Когда солнце поднялось в зенит, туман ненадолго прорвался, и на востоке за Лесом на горизонте стали различимы круглые серо-зеленые головы Могильников. Это их немного обрадовало, потому что приятно было увидеть своими глазами, что Старый Лес хоть где-то, пусть и далеко, но кончается. Однако идти в ту сторону им совсем не хотелось, ибо Могильники в хоббичьих преданиях окружала такая же недобрая слава, как и Лес.
Наконец, они собрались с духом и тронулись в дальнейший путь. Тропа, которая привела их на холм, на вершине прерывалась, потом начиналась снова с северной стороны. Но не успели они далеко по ней пройти, как поняли, что она явно заворачивает вправо. Потом начался крутой спуск, и они догадались, что идут теперь к долине Ветлянки, совсем не туда, куда хотели. Хоббиты остановились, посовещались и решили сойти с неверной тропы и пойти прямо через Лес на север, потому что, хотя дороги сейчас не было видно, она все равно была там и не очень далеко. Земля в том направлении казалась суше, а деревья — реже, и вместо дубов, ясеней и каких-то странных неведомых пород там росли, в основном, знакомые сосны и ели.
Сначала они, похоже, шли в правильную сторону и довольно быстро, хотя, когда им удавалось увидеть сквозь листву солнце, они чувствовали, что все-таки отклоняются к востоку. Вскоре деревья снова зажали тропу, причем именно там, где издали казались реже. Земля вдруг пошла складками, похожими на вмятины от великанских повозок или следы древних дорог. Колеи и рытвины почему-то шли не вдоль их пути, а постоянно пересекали его, так что путникам то и дело приходилось спускаться, продираться сквозь репейники и снова подниматься, что было очень утомительно и трудно для лошадок. Спускаясь в очередной овраг, они каждый раз обнаруживали, что самые густые заросли репьев, терновника и других колючек оказываются слева, и выбраться можно, лишь взяв правее и пройдя некоторое время по дну. А выбираясь, замечали, что деревья смыкаются все гуще, в Лесу становится все темнее, искать дорогу на север трудней и трудней, словно их нарочно вынуждают идти вправо и вниз.
Через пару часов они совершенно потеряли направление, знали только, что давно идут не к северу. Их кто-то вел, и они шли: на восток, на юг, не из Леса, а в самое его сердце. День уже подходил к концу, когда они с трудом спустились в особенно глубокий и широкий овраг. Его склоны заросли колючками и были настолько круты, что вылезти из него вместе с пони не было никакой возможности. Осталось одно: идти по дну вдоль вниз. Почва вскоре стала мягкой, кое-где из-под ног выбивались родники. Потом рядом с ними заструился ручей, местами прячась в напоенной им же траве. Овраг становился все глубже, ручей шире и сильнее. Вот он уже с громким шумом покатился совсем круто вниз, а высоко над ним ветви деревьев плотно сомкнулись. Путники оказались как бы в темной трубе.
58 
