Особенно,... 
56 
– Как и вы.
– Покажите ногу, – потребовал Гончаров, чем заставил Машу снова покраснеть и вытаращиться на него с ужасом.
– С ума сошли? Зачем вам это?
– Так, делайте что вам сказали и перестаньте выпускать ваши шипы. Меня они не возьмут, я и сам – тот еще крокодил. Садитесь на траву.
– Не сяду, – замотала головой Маша, но Гончаров обхватил ее за талию, потянул и аккуратно усадил на зеленую травку, наплевав при этом на потенциальный ущерб ее штанам. Маша чувствовала себя форменной идиоткой, беспомощно глядя на то, как Николай закатывает штанину, но ничего поделать не могла. Видимо, такая ее судьба – всегда валяться в траве, когда появляется этот человек. Кроме того, сидеть было так хорошо, так прекрасно, намного лучше, чем ходить. Хотелось сказать, как в старых фильмах: «Брось меня. Не дойти мне. Иди один».
– Вы ковыляете так, словно у вас перелом. Может быть, это вы меня передразниваете? Ну так знайте, у вас плохо получается, вы переигрываете, я настолько не хромаю.
– Я бы никогда! – возмутилась Маша, но Гончаров повернулся к ней, и она увидела ехидную улыбку на его губах. Все же какая заразительная улыбка и как молодеет он, становясь похожим на смешного, чуть лопоухого паренька. Но только на секунду. Затем он склонился к Маше и посерьезнел.
– Эта нога?
– Да, – покорно кивала Маша.
– Почему вы не носите нормальные кроссовки? Или хотя бы пластырь надо иметь с собой, если обувь так натирает… – Гончаров стянул расшнурованный кед и отпрянул. Маша вскрикнула от боли. – Черт! О господи! – воскликнул Гончаров.
– Обоих сразу звать нельзя! – попыталась пошутить Маша.
– Мария Андреевна, вы с ума сошли!
– Не знаю. А что там? – Маша потянулась, пытаясь разглядеть хоть что-то из-за широкой спины Гончарова. – Нога-то хоть на месте?
– Пока на месте, но не потому, что вы позаботились ее там удержать. Как же вы вообще ходили весь день?
– Я порезалась… немножко. С утра.
– Немножко? Тогда поздравляю, вы утроили ущерб. Маша, у вас вся нога в крови.
Глава тринадцатая
Легкомысленная особа
Эвакуация Маши с поля была проведена столь оперативно и вовлекла столько людей, что Маша даже рассмеялась, вспомнив кино про Эверест и то, как там спасали замерзших альпинистов с высоты восьми тысяч метров. Не то чтобы фильм был смешным. Скорее наоборот, но они ходили на этот фильм вместе со Степочкой, который испортил все впечатление от трагичного и красивого кино своими циничными комментариями из серии «реальный альпинист никогда бы так не поступил». Там, в кино, людям тоже говорили обеспокоенным тоном, чтобы они не шевелились и ждали, пока не придет помощь. Там тоже их конечности осматривали со всем возможным вниманием. Но там ведь было чего действительно бояться: ледяной ветер, пурга, нехватка кислорода на чудовищной высоте, куда не поднимается даже вертолет – слишком разреженная атмосфера. Вершина Эвереста – это как другая планета. Своя экология, своя чудовищная неумолимая статистика. Холод убивает.
Маша сидела на траве и глубоко дышала, позволяя солнечным лучам согревать ее и без того разнеженное тело. Нога ныла, но без кеда болела куда меньше. Делать было ничего не надо, Гончаров взял все в свои руки, и выпустить это из них обратно было бы невозможно. Оставалось только наслаждаться жизнью, пока сильный и умный мужчина все решит за тебя. Может быть, даже отпустит домой. После такого дня Маша была совсем не против уйти пораньше. Вот только, неожиданно для нее, она совсем не хотела остаться одной. В компании Гончарова было увлекательно.
Интересно, что ее так притягивает в нем?
Николай расхаживал рядом с Машей, разговаривая по телефону. Кажется, с Семенычем, прорабом, которому он отдавал распоряжения на весь остаток дня. Оказалось, что на поле нету аптечки, что совершенно потрясло Гончарова, и он ругался как черт. Затем подъехала машина, и он достал из багажника маленький автомобильный набор. С самым серьезным и даже торжественным видом Гончаров стянул с Машиной ступни когда-то белый, а теперь окровавленный (надо же) носочек и приступил к дезинфекции раны.
– Как вы умудрились? – спросил он, совершенно игнорируя Машино попискивание. – Порез весьма глубокий.
– Наступила на стекло. Ай!
– Понятно, – хмыкнул Гончаров. – Не дергайтесь, Мария Андреевна. А к доктору обратиться в голову не приходило?
56 
