Последние отзывы

  83  

Сперва легкое касание… Нет, в этот раз краешка его души никто не обжег, никто не попытался на него напасть. Андрей протиснулся дальше, перенеся во вражеское логово примерно треть своей эфемерной сущности, чуть выждал и наконец переместил вперед большую часть души. Или, если можно так выразиться – перенес за «окно» свой центр тяжести.

Вокруг было тихо, пусто, темно.

«Может, колдун вообще удрал к себе в Османию?» – мелькнула в душе слабая надежда. И тут – словно кто-то выбил из-под ног табуретку. Андрей ощутил несколько мгновений невесомости, горло сдавило удушьем и… И это состояние застопорилось, удерживая его на грани между жизнью и смертью.

Раздался громкий хлопок – и комнату озарило полтора десятка свечей.

– Я знал, что ты вернешься, – довольно засмеялся круглолицый узкоглазый колдун в короткой войлочной жилетке, вышитой изящной арабской вязью, и в пышных парчовых шароварах. – Что ты обязательно захочешь влезть в мой дом через свой глупый поклад, маленький северный дикарь, и причинить мне смерть. Теперь посмотрим, кто из нас умеет лучше забавляться со своими рабами!

Маг что-то взял со стола, дунул в сторону непрошенного гостя, и Зверев, хотя и думал, что удушья сильнее быть не может – задохнулся от нестерпимого холода. Изморозь закрыла вокруг него четкую гексаграмму. И Андрей понял, насколько глупо и жестоко попался: узкоглазый положил монету в центр знака, запирающего духов, словно в каменную несокрушимую темницу. Когда же гость явился – просто выбил алтын за пределы знака. Серебряный кругляшок – дорога князя на свободу – улетел, а ученик Лютобора остался. Просто и эффективно. Шансов на спасение никаких.

– Ты все равно не выживешь, гнусный червь! – Андрей с силой врезался своим мягким эфемерным телом в невидимую преграду. – Я наложил на ногайскую стену проклятие петли Иерихона. На рассвете она рухнет, и всех вас втопчет в грязь кованая конница! Всех, всех до единого! Никакие заклятия тебе не помогут! Ты умрешь, умрешь! Тебя зада…

Колдун провел рукой перед стеной гексаграммы – внутри стало еще холоднее. Узкоглазый маг присел, коричневым мелком начертал какой-то знак возле острия многоугольника, обошел пленника, повторил то же с другой стороны – и вместо холода на Зверева обрушилась нестерпимая боль – словно тысячи кошек сдирали с него кожу, со всего тела сразу. Андрею показалось, что на миг он даже потерял сознание – хотя для духа это состояние вряд ли возможно. И тут настала минута блаженства – его пленитель стер ногой один из иероглифов.

– Так что ты говорил про проклятие Иерихона?

– Я наложил его на Ногайскую башню, – сглотнул Зверев. – До утра оно впитается в башню, и на рассвете при первом же громком звуке стена рухнет.

– Ты лжешь, – усмехнулся колдун, показал ему коричневый мелок и присел перед острием гексаграммы.

– Не-ет, не делай этого, не нужно! – в ужасе заметался пленник. – Только не… Сам, сам посмотри! Проклятие наносится шестью стрелами! Они все уже в стене! Посмотри сам! Нет, не пиши! Ничего не пиши! Там заклятие! Оно узелковым письмом сделано! Его только самые умные волхвы читать могут! А я не знаю, не умею! Я не могу его снять! Не пиши, не надо! Я только стрелял!

– Ты жалкий глупый варвар, – покачал головой узкоглазый. – Нет ни единого заклинания, которое нельзя уничтожить огнем земляной смолы.

Он усмехнулся, быстро начертал на полу уже знакомый знак – и Зверев снова забился в нестерпимых муках. Истязание длилось целую вечность, а когда настала передышка, узкоглазый закатил в гексаграмму стеклянную бутыль:

– Залезай в нее, – и показал мелок.

Ощущая себя полным идиотом, Андрей – точно так же, как пробирался через монету в чужой дом, – стал старательно втискиваться в горлышко заговоренного сосуда. Понимал, что в тюрьму вечную идет – но испытывать на себе колдовские пытки больше не хотел. Османский маг стремительным движением заткнул бутылку, разметал одну из линий, вытащил сосуд и поднес к глазам: – На мраморной полке моего дворца ты станешь пятым врагом. Жить ты будешь долго-долго. А о смерти просить – часто-часто. И если ты обманул меня со своим проклятием, то руны звездных лучей покажутся тебе райским наслаждением по сравнению со страданием, что ожидает тебя в ближайшие годы.

Колдун чуть обождал, словно давая пленнику время одуматься, раскаяться, в чем-то признаться, затем покачал головой, обмотался широким атласным кушаком, сунул бутыль в складки и двинулся спасать город от неведомого колдовства. Запертый в темном сосуде, Андрей ничего не видел, но по звукам примерно догадывался, что происходит снаружи. Шаги влажные, чавкающие – значит, узкоглазый топает по улице. Шаги сухие и гулкие – это, разумеется, башня.

  83