Особенно,... 
56 
— Не нужно мне никаких доказательств, я верю тебе. Вернее, я сомневался с самого начала, что Джизелла говорит правду. И все равно я виноват, прости меня. Как мне загладить свою вину? — Он взял ее лицо в ладони, повернул к себе и заглянул в глаза. — Скажи, что ты хочешь, и я все сделаю для тебя.
— Отпусти меня, — попросила Кристина. Ей было больно, как никогда прежде. — Я не могу больше жить во лжи, я хочу уехать! — Слезы отчаяния почти ослепили ее.
Риккардо медленно опустил руки.
— Не понимаю, о чем ты говоришь.
— Пойми меня правильно, я ценю твою порядочность в отношении матери твоего сына. Мне даже лестно, что ты возвращаешься от них ко мне. Я сожалею, что из-за меня Антонио так редко видит своего отца…
— Своего отца?! — вырвалось у Риккардо. На его лице было написано искреннее изумление, и Кристина взглянула на него с подозрением.
— Бесполезно пытаться отрицать, Рикки, — мягко сказала она. — Я видела вашу семейную фотографию в ящике твоего письменного стола, о существовании которой мне сказала Джизелла.
— Это, можно сказать, единственная семейная фотография моего брата-близнеца Антонио. После его гибели во время автогонок Рената дала сыну еще одно имя. Теперь мы зовем его Тонио, ему скоро семь лет, и он похож на своего отца, ну и, соответственно, на меня. Мой брат и Рената собирались пожениться, но не успели. Я восстановил справедливость, дав мальчику свое имя. За Ренату сильно беспокоюсь, она по-прежнему ждет своего любимого, который никогда не вернется к ней. И все-таки надеюсь, что она выйдет когда-нибудь замуж.
Кристина вспомнила, что Лаура как-то мельком сказала, что был еще один брат, который умер, когда она была еще совсем маленькой.
— Извини, я не знала. — Губы ее пересохли от волнения, голова шла кругом. От Джизеллы всего можно было ожидать, но мать Риккардо?.. Ведь она была первой, кто сообщил ей о существовании другой женщины в жизни сына.
— Естественно, ты не могла знать. — Риккардо прервал себя. — Кристи, по-моему, тебе лучше присесть, пока ты не упала.
Кристина опустилась на ближайший стул. Все, чем она жила столько времени, страдая, совершая опрометчивые поступки, рухнуло в один миг, и ноги ее подкашивались от слабости.
— Кстати, кто сказал тебе, что Тонио мой сын? Джизелла? — спросил Риккардо, положив руку на спинку ее стула.
Кристина подняла на него глаза и поняла, что больше никогда не будет ничего скрывать от него.
— Во время нашего пребывания в Милане Эмилия Феррати сказала мне, что мой будущий сын… — Она запнулась, воспоминание о том, что ей пришлось тогда пережить, комом встало в горле. — Короче, она сказала, что у тебя уже есть сын.
— Моя мать?! Господи, зачем она солгала тебе? — Риккардо был потрясен. Сорвавшись с места, он быстро стал ходить по комнате, о чем-то напряженно думая. — Жаль, что ты не рассказала мне об этом разговоре сразу. Как она могла?! Ведь ты была беременна… Неужели она сделала это в расчете… — Он снова замолчал.
— Наверное, — сказала Кристина, поняв, о чем он сейчас думает. — Пока мы летели домой, Эмилия успела позвонить Джизелле и сообщить, что свою часть задуманной интриги она выполнила. И тогда в бой за мое изгнание вступила Джизелла. Если бы ты рассказал мне все о своей семье, когда мы поженились! — с горечью воскликнула Кристина.
Риккардо бросился к ней и опустился на колени.
— Мне было стыдно признаться, что моя мать заражена снобизмом. Она угрожала, что лишит Антонио наследства, если он посмеет жениться на Ренате, что позаботится о том, чтобы от него все отвернулись, что у него не будет возможности получить хорошую работу. Несмотря на организованную травлю, Антонио собирался тайно жениться на Ренате и увезти ее с сыном подальше от матери. Я готов был помогать ему в этом деньгами, ссориться с матерью мне тогда не хотелось. Незадолго до этого умер отец, и мне было ее жалко. Но вскоре состоялась ее свадьба с Феррати, в том же месяце погиб Антонио. Этого я не мог ей простить!
Кристина как будто впервые увидела своего мужа, доброго и страдающего. Она взяла его двумя руками за голову и прижала к груди.
Голос Риккардо, когда он снова заговорил, звучал теперь глухо.
— Я совершил непростительную ошибку, когда решил, что нам пора помириться, и повез тебя к ней. Мне казалось, что прошло достаточно времени для того, чтобы мать раскаялась в содеянном ею зле по отношению к Антонио. Я не мог предвидеть, что моя мать задумала новое. — Его душили рыдания, но слез не было.
56 
