Последние отзывы

  43  

Леди Эвелин, как выяснилось, знала здесь всех и каждого, а по дороге уже успела объяснить своим подопечным, как им повезло, что они получили пропуска в «Элмакс» от леди Коултер всего через несколько дней после своего приезда в Лондон.

— В королевской гвардейской пехоте триста офицеров, — с ноткой торжества поведала леди Эвелин, — но только шестеро из них допущено в этот клуб.

— А мужчины играют там? — поинтересовалась Шарон.

Она много читала об азартных играх, которые процветали в других клубах Лондона.

Леди Эвелин ответила:

— Не так давно кто-то предложил устроить там нечто подобное, но патронессы заявили, что если карточные столы будут установлены, то девушки лишатся всех своих партнеров. Ведь мужчины предпочитают игру танцам.

Она рассмеялась.

— Нет-нет, девочки, не беспокойтесь. Вам не придется там скучать. И будьте уверены, что пребывание в клубе пойдет вам на пользу, только не теряйтесь и не упускайте свой шанс.

Однако для большинства присутствующих в клубе девушек — как чуть позднее подумала Андрина — весьма нелегко быть там замеченными, потому что всех их затмевали сами патронессы клуба.

Леди Коултер, которая встречала вновь прибывших, было всего двадцать девять лет — возраст расцвета истинной женственности. У нее был почти классический профиль, огромные выразительные глаза и гордая головка, венчавшая совершенной формы точеные плечи.

От леди Эвелин Андрина узнала, что леди Коултер была самая приветливая и самая доброжелательная из всех патронесс.

Но леди Джерси, которую среди близких друзей прозвали Молчальницей из-за того, что она говорила без умолку, тоже произвела на Андрину впечатление.

Леди Сейфтон — третья патронесса — была очень любезна с сестрами Мелдон. Она была необычайно хороша собой, так же как и четвертая — княгиня фон Ливен — супруга русского посла. Княгиня обладала такой яркой внешностью, что на нее нельзя было не обратить внимания.

Все говорили, что она рассыпает вокруг себя семена раздоров и скандалов и от нее исходит какая-то странная и давящая на окружающих энергия.

Княгиня зазывала в дом своего супруга на Эшбурхем-стрит множество интересных мужчин, занимающих сколько-нибудь высокое положение, считая, что этим она может создать благоприятное общественное мнение в отношении ее страны вообще и русского посольства в частности.

Особенно она была заинтересована в благосклонном отношении таких людей, как герцог Веллингтон, лорд Кастлридж и лорд Пальмерстон.

Однако она была не настолько умна, чтобы понять, как эти люди действительно относятся к ней, и то, что они видят ее насквозь.

По словам леди Эвелин, герцог Веллингтон однажды сказал, что княгиня — «дама себе на уме», которая предаст кого угодно, если это поможет осуществлению ее замыслов.

Именно княгиня и представила графа Ивана Беркендорфа Шарон, и, когда он вывел ее на середину танцевального зала, большинство присутствующих сразу же уставились на столь красивую и грациозную молодую пару, порхающую в вальсе.

Ввести в список танцев, разрешенных в «Элмаксе», вальс было как раз идеей княгини Ливен. До этого танец считался аморальным.

— Даже лорд Байрон был шокирован до глубины души, когда увидел, как в «Элмаксе» танцуют вальс, — поведала Андрине леди Эвелин. — Он позволил леди Каролин Лэмп вальсировать, только когда она ему совершенно наскучила.

Хотя лорд Байрон уехал в Италию еще в прошлом году, скандал, произведенный его связью с Каролин Лэмп, далеко не утих и у всех был на устах. Дамы, навещавшие леди Эвелин, об этом только и говорили.

Но в данный момент Андрину волновало лишь одно — чтобы никакая сплетня, никакой слух не коснулся Шарон и Черил. Еще она тревожилась о том, чтобы Шарон не растратила свою красоту, свой ум и очарование на недостойного ее блестящих дарований молодого человека.

Вздохнув, она произнесла едва слышно:

— Ведь у нас так мало времени…

В конце концов — это действительно ужасно — только два месяца, два коротких месяца, в течение которых надо успеть найти мужей для Черил и Шарон.

Если девушки потерпят в Лондоне неудачу, то им предстоит позорное возвращение в захолустный Стокби и одинокое, унылое пребывание в обветшалом доме.

Она даже не осмелилась представить себе такую перспективу, но все-таки в глубинах ее сознания часто возникала эта пугающая мысль о возможном крахе их надежд.

  43