Особенно,... 
22 
— За надом! — не сдержавшись, сердито отрезал я. Ибо буквально взбесил меня столь дурацкий вопрос.
— Но, сэр Кэрридан, ведь это определенно принесет вам лишь ненужные хлопоты и может помешать исполнению обязанностей опекуна! Ведь случись что, вы же не совладаете с магессой с нескованным Даром! Да еще имеющей к тому же такого невероятного талиара! — попытался отговорить меня эйр Риатис от явно опрометчивого по его мнению замысла.
— Это уж мне решать, с чем я совладаю, а с чем — нет, — холодно оборвал я его. И утверждающе обратился к Энжель, приобняв ее и погладив по плечу: — Правда ведь? — На что та, робко улыбнувшись, несмело кивнула.
— Вы не правы, сэр Кэрридан… — предпринял было еще одну попытку достучаться до меня начальник каторги, но я его и слушать не стал. Отмахнулся просто и обратился к магу, коротко велев ему: — Снимайте.
И тот, покосившись на замолчавшего и отворотившего голову лиарха, пожал плечами и снял с Энжель все магические эффекторы подавления способностей. Сначала — драгоценное ожерелье — отсекатель Дара, с тонкой девичьей шейки, а затем — повозившись чуть подольше, и бронзовые браслеты — подавители, с ее рук.
— Вот теперь все, — удовлетворенно кивнул я.
И, помявшись чуть, все потянулись к выходу из кабинета… Все, включая эйра Риатиса. Который чуть придержав меня, достаточно громко, для того чтоб его расслышала и Энжель, шепнул:
— На случай если у вас возникнут какие-то трудности с вашей подопечной, сэр Кэрридан… Хочу напомнить вам, что вы имеете полное право в любой момент отказаться от опеки и вернуть данную особу к нам…
Высказанное начальником каторги напутствие заставило Энжель ощутимо вздрогнуть и прижаться ко мне покрепче. Отчего я, погладив успокаивающе девушку по плечу, так глянул на него, что он стушевался и резко передумал идти с нами. И попятился назад в кабинет, наказав Бартинелли: — Оскар, проводи сам наших гостей…
Так, всей толпой ведомой Оскаром, похоже, решившем нас одним гуртом выдворить с каторги, мы вышли из здания и направились прямиком к расположенной у самых ворот конюшне. Вернее к стоящему рядом с ней малому дилижансу, на котором прикатили из города чинуши. Жаль только транспорт этот оказался рассчитан лишь на восемь человек и, соответственно, свободным в нем было лишь одно место…
Впрочем, я быстро решил эту проблему, не желая оставлять бедняжку Энжель, все еще никак не могущую прийти в себя, одну. Просто взял и поменял одно место в дилижансе на своего коня. Паренек — магистратский писарь, охотно согласился на такую выгодную сделку. Да и я не счел себя оставшимся в накладе. Конь мне все равно уже ни к чему. Ибо верхом мы в Римхол не поедем, карету наймем. Энжель же нужно отдохнуть, восстановиться после всех тех невзгод, что она на каторге перенесла.
Из-за необходимости забрать свое оружие — его-то я, в отличие от седла, вместе с конем не отдавал, так вышло, что в дилижанс мне выпало усаживался самым последним. Ну и, соответственно, я не смог промолчать и не сказать на прощание улыбающемуся Оскару ободряющее:
— А на счет собак этих ваших серых — мздоимством промышляющих, вы не переживайте. Я обязательно займусь этим вопросом в свободное время…
— Да забудьте, сэр Кэрридан, — махнул рукой даже не дрогнувший лицом Оскар. И испустил лицемерный вздох: — Кому только на них не жаловались… Все бестолку!
«А я тебе говорил! Говорил, что их наверняка прикрывает кто-то на самом верху!» — не преминул тут же поддеть меня завозившийся бес.
— Так я не собираюсь на них жаловаться, — снисходительно бросил я Бартинелли, уверившись в том, что он, похоже, просто не знает с кем связался. Иначе бы не действовал так откровенно нагло… И доверительно сообщил ему, делясь своими планами. — Просто при следующей встрече, попрошу у нашего милостивого императора разрешения откупить у казны Коуридж… Дабы превратить его в свое ленное владение. Городок все же не шибко большой и важный, так что, думаю его величество легко пойдет мне навстречу. Ну а потом я просто передам его своей невесте… Леди Кейтлин ди Мэнс, прозванной в народе Справедливой — за необычайную любовь к карательному правосудию. — Помолчав мгновение, любуясь на вытянувшуюся рожу Оскара, явно где-то что-то слышавшего о громких свершениях одной запредельно стервозной демоницы, я глубокомысленно заключил: — И пусть тогда ваши чинуши сами жалуются куда хотят! — После чего, оставив разинувшего рот Оскара стоять столбом, забрался быстренько в дилижанс и был таков!
22 
