Последние отзывы

  57  

— Один раз, когда был маленький, — отвечал он. — У меня не получалось. Дно пропадало, и я пугался.

— Плавать не очень трудно, — заметила я. — Просто нужна уверенность. Мы, знаешь ли, обладаем естественной плавучестью. (Он взглянул на меня и насупился, не понимая.) Мы от природы не тонем, — объяснила я. — Многие взрослые утверждают, будто не умеют плавать, но знаешь ли ты, что, если бросить младенца в море, он поплывет без малейшего труда?

— Зачем бросать младенца в море? — немало ужаснулся он.

— Да нет, я не предлагаю. Я лишь хотела сказать, что тела наши прекрасно умеют то, чего впоследствии мы учимся страшиться. Одно из самых огорчительных свойств взросления. Боимся больше, умеем меньше.

Он поразмыслил и потряс головою, словно мысль эта оказалась чересчур для него сложна. Он горстями зачерпывал песок, медленно сыпал его на голые ноги, пока те не исчезали вовсе, а затем медленно их сгибал, и они появлялись вновь, словно чудовища из трясины. Очевидно, это его забавляло, потому что всякий раз он улыбался.

— Я рада, что мы можем побыть вдвоем, Юстас, — сказала я, помолчав. — Я хотела поговорить с тобой.

Он не взглянул на меня и не бросил своей игры, но я видела, что он слушает. Я задумалась — как лучше спросить? Уже несколько дней я размышляла об этом и ждала подходящей возможности.

— Помнишь тот день, когда я обожгла руки? — спросила я. Он не ответил, но я прочла подтверждение в его молчании. — Ты кое-что сказал тогда, — продолжала я. — Про старика.

— Да? — невинно спросил он.

— Да, Юстас. Ты сказал. Когда поранил коленку и пришел в дом.

— Я упал, — отвечал он, припоминая, и поджал правую ногу, дабы осмотреть царапину; она, однако, и в помянутый день была невелика, хотя и слегка кровоточила, а теперь зажила вовсе.

— Верно. Ты упал. Потому что увидел старика.

Он глубоко вздохнул, так при этом засопев, что я даже испугалась. Я помолчала. Если он не желает об этом говорить, быть может, напрасно я настаиваю. Но нет, решила я, моя работа — приглядывать за детьми, заботиться об их благополучии, и если нечто расстроило его, мне потребно об этом знать.

— Юстас, — сказала я. — Ты меня слушаешь?

— Да, — тихо сказал он.

— Расскажи мне о старике. Где ты его видел?

— Он стоял на дорожке. Между двумя большими дубами.

— Значит, он пришел в поместье из-за деревьев? — спросила я.

— По-моему, нет. По-моему, он просто там стоял. На дорожке.

Я нахмурилась:

— Ты его знаешь?

— Нет, — сказал Юстас. — То есть да, я его раньше видел, но не знаю, кто он.

— Значит, он не из деревни?

— Может, из деревни, — пожал плечами Юстас. — Не знаю.

— Может, он друг мистера Хеклинга?

— Может.

— И что он тебе сказал? — продолжала я. — Этот старик? Он тебя чем-то расстроил?

— Он ничего не сказал. Смотрел на меня, и все. Я думал, он смотрит на меня. А потом сам на него посмотрел и понял… ой, глядите! Изабелла машет.

Я поглядела в море — и в самом деле, Изабелла нам махала. Я помахала в ответ. Надо бы повнимательнее за ней присматривать, напомнила я себе. Впрочем, она опустила руку, нырнула в прибой, изящно поплыла, и я увидела, что пловчиха она сильная — быть может, мать была права — и ничего с нею не случится.

— Что ты понял, когда на него посмотрел? — спросила я, вновь повернувшись к Юстасу, и тот встал, смахнул с ног песок и воззрился на меня в испуге.

— Я про это не хочу, — сказал он.

— Почему?

Он снова тяжело вздохнул; разговор ужасно угнетал его, однако я полагала, что необходимо выспросить все.

— Если он смотрел не на тебя, — продолжала я, — на кого же он смотрел? Может, он смотрел на дом? Может, хотел нас ограбить?

— Ничего не ограбить, — возразил Юстас. — Говорю же, он старик.

— Ладно, и какой старик? Как он выглядел?

— Обычный старик, — сказал он. — Не очень высокий. Сутулый немножко. С бородой.

Я вздохнула. Этот словесный портрет описывал почти всех стариков, что встречались мне в жизни.

— Юстас, — сказала я, положив руку ему на плечо; он взглянул на меня, и губы его задрожали, в глазах набухли слезы. — На кого он смотрел?

— Там никого не было, — в конце концов выдавил он. — Только мы с Изабеллой. Но он смотрел нам за спину и говорил, что она должна уйти.

  57