Особенно,... 
133 
Носилки вынырнули из слоя облаков, и желудок Фиделиаса снова неприятно сжался, стоило ему увидеть, как далеко земля.
И там, внизу, раскинувшись у подножия огораживавших долину Кальдерона гор, полыхали бивачные костры. Миля за милей горящих костров.
— Гм, — хмыкнул Олдрик. Он смотрел на костры, на окружавшие их фигуры. Потом повернулся к Фиделиасу. — Не уверен, что смогу справиться с таким количеством.
Уголок рта Фиделиаса чуть дернулся.
— В таком случае драку отложим на крайний случай, идет? Носилки коснулись земли у подножия холма, на вершине которого несколько исполинских, размером с дом, камней окружали небольшой пруд, почему-то свободный ото льда. Между камнями горели воткнутые в землю факелы, от зеленоватого пламени которых шел странный, какой-то тяжелый дым. Это придавало месту немного театральный вид. Снег на вершине тоже добавлял свечения; отблески факелов играли на коже почти обнаженных маратов, с любопытством смотревших на носилки.
Разминая ноги, Фиделиас выбрался из носилок и заговорил со знакомым ему уже рыцарем:
— Где Ацурак?
Рыцарь мотнул головой в сторону вершины.
— Там, наверху. Они называют это «хорто»… в общем, там.
Фиделиас покрутил лодыжкой и поморщился от боли.
— Тогда почему мы не приземлились прямо на вершине?
Рыцарь пожал плечами.
— Они сказали нам не делать этого, сэр, — извиняющимся тоном ответил он.
— Отлично, — буркнул Фиделиас.
Он оглянулся на Олдрика и начал подниматься по склону. Мечник пристроился справа и на шаг сзади от него. Ноги на подъеме болели еще сильнее, и ему пришлось сделать остановку, чтобы перевести дух.
Олдрик покосился на него и нахмурился.
— Ноги?
— Да.
— Как только провернем все завтра, отправлюсь на поиски Одианы. Она хорошо справляется с такими штуками.
Фиделиас поморщился. Он не доверял водяной ведьме. Олдрик, похоже, держал ее под контролем, но, на его взгляд, она была слишком умна.
— Хорошо, — коротко ответил он и помолчал несколько секунд. — Почему, Олдрик?
Мечник равнодушно оглядывался по сторонам.
— Что — «почему»?
— Как давно уже ты в бегах? Двадцать лет?
— Восемнадцать.
— И все это время ты числишься в бунтарях. То с одними, то с другими — но всегда с бунтовщиками.
— Борцами за свободу, — поправил его Олдрик.
— Какая разница, — возразил Фиделиас. — Для Гая ты едва ли не с детских лет просто как заноза в заднице.
Олдрик пожал плечами. Фиделиас пристально смотрел на него.
— Почему?
— Зачем тебе знать?
— Затем, что я предпочитаю знать побуждения людей, с которыми работаю. Ведьма привязана к тебе. До такой степени, что я не сомневаюсь: она убьет любого, стоит тебе попросить.
Олдрик снова пожал плечами.
— Но я так и не знаю, почему ты идешь на все это. Почему Аквитейн доверяет тебе. Так почему?
— Неужели ты еще сам не догадался? Ты же считаешься величайшим шпионом нашей Короны. И не догадался? Не изучил моих шрамов, не рылся в моих дневниках? Ничего такого?
Фиделиас чуть улыбнулся.
— Ты честен. Ты убийца, наемный меч — и все же кристально честен. Мне показалось, стоит спросить.
Мгновение Олдрик молча смотрел на него.
— У меня была семья, — бесцветным голосом произнес он. — Мать, отец. Старший брат, две младшие сестры. Гай Секстус уничтожил их всех. — Олдрик побарабанил пальцем по эфесу меча. — Я убью его. Чтобы сделать это, мне необходимо свергнуть его с трона. Поэтому я с Аквитейном.
— Только это? — спросил Фиделиас.
— Нет, — отрезал Олдрик и помолчал немного. — Как твои ноги? — поинтересовался он.
— Пошли, — кивнул Фиделиас и двинулся дальше, морщась на каждом шагу.
За ярдов десять до вершины из тени у подножия стоячих камней выступили два воина-марата, мужчина и женщина. Легко шагая по снегу, они подошли к ним. Мужчина держал в руках топор явно алеранского изготовления; женщина — зазубренный каменный кинжал.
Фиделиас остановился в паре шагов от них и поднял руки ладонями вверх.
— Мир. Я пришел говорить с Ацураком.
Мужчина, прищурившись, шагнул вплотную к нему. В светлых волосах его торчало несколько темных, тяжелых перьев овцереза.
— Я не пущу тебя говорить с Ацураком, чужак, пока он на хорто. Ты подождешь, пока…
Фиделиас покрепче уперся ногами в землю, набираясь сил от Ваммы, и нанес воину с топором удар, от которого тот полетел без чувств на снег.
133 
