2 
— Как это, наверно, было трудно. За месяц до свадьбы!
— Ничуть! Мы просто поссорились сильнее обычного, и я почувствовала облегчение от разрыва с ним. Ну согласись, что отвергнуть этого противного маркиза было ужасно приятно.
— Я бы никогда не отважилась. Он так высокомерен и груб, что я в его присутствии всегда теряюсь, как бы ни старалась собраться с мыслями.
— Омерзительная личность!
— Перестань, Серена! Ты ведь не всегда была о нем такого мнения?
Падчерица с любопытством взглянула на нее:
— Один из твоих романтических приступов? Дурочка! Я обручилась с Айво, потому что подумала: а неплохо бы стать маркизой! Потому что это был выбор папы. Потому что я знала Айво целую вечность. Потому что… О, для этого было множество веских причин. По крайней мере, они казались вескими, пока я не обнаружила, что Айво невыносим.
— Вообще-то меня не удивляет, что ты не смогла полюбить его. Но, Серена, неужели тебе никогда не встречался… не встречался человек, к которому ты испытывала бы симпатию? — изумилась Фанни.
— О, да! Ну как, я расту в твоих глазах? — засмеялась молодая женщина. — В девятнадцать лет я вообразила, что без памяти влюблена. Он бы тебе понравился. Такой красавец, с обворожительными манерами, но, увы, без состояния, и папа не одобрил мой выбор. Я проплакала, кажется, целую неделю, но сейчас, за давностью лет, не могу припомнить точно.
— Ты надо мной смеешься, — укоризненно сказала Фанни.
— Нет, клянусь! Он мне очень нравился, но последние шесть лет я ни разу его не видела. И как это ни печально, но папа был прав, когда уверял меня, что я быстро забуду о своем увлечении.
По лицу вдовы было видно, что она считает это обстоятельство действительно печальным.
— А кто это был, Серена? Если ты, конечно, не против назвать мне его имя?
— Ну что ты! Его звали Гектор Киркби.
— И ты никогда больше с ним не встречалась?
— Никогда. Он был военным, и его полку совсем некстати приказали отправляться в Португалию.
— Но теперь, когда война закончилась…
— Фанни, ты неисправима! — с добродушным изумлением воскликнула Серена. — Теперь, когда война закончилась, я уже не наивная девчонка, а Гектор, если он жив, — а я надеюсь, что жив, — скорее всего, женился, стал примерным отцом семейства и вряд ли даже сможет припомнить, как меня зовут.
— О, нет! Ты ведь не забыла его.
— Верно, не забыла, — призналась Серена, — но, говоря по правде, я годами о нем не вспоминала, вплоть до сегодняшнего дня. Боюсь, я все-таки совершенно бесчувственная.
Фанни, которая видела, как Серена флиртовала с несколькими выгодными поклонниками, а потом отвергла их, была склонна поверить, что так оно и есть. Но при взгляде на это красивое личико с прелестным, упрямо сжатым ртом и блестящими глазами, сверкавшими из-под густых ресниц, никто не мог бы подумать, что его обладательница бесчувственна. И правда, подумала Фанни, никому бы и в голову не пришло наградить подобным эпитетом такое жизнелюбивое и страстное создание, как Серена. Она была своевольной, упрямой, порой ужасающе неженственной, эксцентричной, как ее отец, вспыльчивой, импульсивной, необузданной и не заботилась о внешних приличиях. Но помимо этих и множества других недостатков, Серена обладала удивительной добротой, великодушием и благородством, делавшими девушку любимицей всех, кто служил в доме ее отца.
— Почему ты так на меня смотришь? Ты меня смущаешь!
Выведенная из задумчивости звуками ее низкого мелодичного голоса, Фанни вздрогнула и покраснела.
— Разве это возможно? — произнесла она. — Извини, я немного задумалась. О, Серена, ты была ко мне так добра!
— Боже милосердный! — Ненакрашенные брови Серены взлетели вверх, а в ее сияющих зеленых глазах появилась легкая насмешка. — Бедненькая! Эти воспоминания навели тебя на печальные мысли. Или все дело в моем кузене Хартли? Ну, тогда тебя можно понять.
— Я так перед тобой виновата — ведь я разрушила все твои надежды на то, что он не станет наследником.
— Чепуха! Никаких надежд у меня не было, уверяю! Я благодарна тебе за то, что ты не подарила мне сводного брата, который годился бы мне в сыновья. В каком дурацком положении я бы оказалась! Подумать страшно!
— Ты слишком великодушна! — Фанни, всхлипнув, закрыла лицо платком с черной каймой. — А твой отец! Он никогда не упрекал меня, но я знала: ему была неприятна даже мысль о том, что Хартли станет его наследником.
2 
