15 
Проснувшись, Лара увидела, что Калиг безмолвно смотрит на нее. Его голубые глаза светились такой любовью, что она чувствовала себя совершенно покоренной. Небо было уже светлым, но они интуитивно чувствовали, что до рассвета еще есть время. Не обменявшись ни словом, они поднялись и, выйдя из шатра, направились к прозрачным теплым водам озера. Бледно-серое небо постепенно становилось светло-голубым, а затем и насыщенно синим. Из-за горизонта начинали показываться тонкие полосы света. Оттенки розового, золотистого, цвета персика и земляники проступали, словно акварели, на фоне проясняющегося неба. Калиг и Лара наблюдали, как показалось рубиновое солнце и на мгновение будто оросило кровью волнистые песчаные дюны пустыни.
— Я никогда прежде не видела песка кроваво-красного цвета, — тихо произнесла Лара.
— Это недавно появившееся и не вполне благоприятное явление, — ответил Калиг. — Мы не знаем, что оно означает.
Лара была удивлена.
— Но ведь принцы-тени знают все.
Калиг рассмеялся:
— Должно быть, я неверно выразился, любовь моя. Мы знаем, что оно предвещает пришествие зла, но мы не знаем, какого именно.
— Это зло — мой сын Колгрим, — ответила Лара. — В этом я уверена, милорд. Я должна вернуться в Теру и выяснить, что знает мой внук Амрен. Если в Хетаре что-то происходит, Амрен в курсе событий.
— Если только он услышал об этом, прежде чем покинул город, — сказал Калиг. — А мы из наших источников узнали, что Кадарн планирует заменить на должности посла своего дядю на брата Кадока.
— Но почему? Ведь Амрен служил Тере на совесть, — возмутилась Лара.
— Да, это так, но в последнее время под влиянием своей жены-хетарианки он стал брать взятки, чтобы обеспечить себе безбедную жизнь. Кадарн не испытывает большого уважения к своему стареющему дяде. Он не доверяет ему, и не напрасно. Но Амрен достаточно умен для смертного, и чувствует, что доминус что-то задумал. Если у него будет шанс, то он останется в Хетаре, — стал рассказывать Калиг. — За годы, проведенные там, он очень сдружился с принцем-тенью Насимом и полностью доверяет ему. А твой внук доверяет немногим, но от Насима не скрывает ничего, тот же, в свою очередь, обо всем ставит в известность своих братьев.
Лара кивнула.
— Амрен как раз был в замке, когда я собиралась в путь. Если он все еще там, я поговорю с ним, милорд. Несмотря на то что ребенком его не подпускали ко мне, годы спустя он обратился ко мне за советом относительно ведения дел в Хетаре и представления интересов Теры.
Калиг закивал в ответ:
— Он уважает тебя. По крайней мере, так говорит Насим. Но кроме того, он еще и боится тебя, твоей магии, любовь моя. Насим позволил этому страху остаться в нем, считая, что это к лучшему.
Лара усмехнулась:
— Да, милорд, в этом он был прав.
Она нащупала под ногами мягкий песок, оттолкнулась и, подплыв к водопаду, встала под его хрустальные струи. Калиг присоединился к ней и, будучи не в силах устоять, обнял ее и поцеловал. На мгновение она вновь позволила себе растаять в его объятиях и стала с удовольствием отвечать его губам, но почти сразу же отстранилась и снова поплыла на мелководье, вышла из воды и дала утреннему солнцу высушить ее.
Калиг последовал за ней.
— Значит, ты возвращаешься, — сказал он.
— Да, — кивнула Лара. — Но я обещаю, что, когда узнаю то, что мне нужно, я вернусь в Шуннар. Он станет моим домом, которым должен был быть уже многие годы.
— Должен ли я возвести отдельный дворец для тебя, любовь моя?
— Ты любишь меня, милорд, и если считаешь возможным жить со мной вместе, то мне вполне достаточно будет своих покоев, не более. Если же ты предпочел бы жить по отдельности, то да, в таком случае тебе придется сделать это, — ответила Лара. — Я подчинюсь твоей воле в этом вопросе.
— Но не в других, — усмехнулся Калиг. — Я хочу, чтобы ты была поблизости, в своих прежних покоях, любовь моя. И у Кади тоже есть своя комната, если я не ошибаюсь.
— Возьми с собой в Шуннар Даграса, — попросила Лара. — С тех пор как его верный конюх умер, слуги доминуса перестали о нем заботиться. Я вернусь в Теру за необходимыми сведениями, а затем исчезну оттуда навсегда. Ничто больше не держит меня там. И было очень глупо с моей стороны не понять этого еще многие годы назад. Моих смертных детей уже не осталось. Кемина пережила Арика, но теперь оба этих религиозных дома распроданы и потеряли всякую ценность. Для меня ничего больше не значит монастырь ордена Дочерей Великого Создателя. О, Калиг! — Лара обратила к нему свой взор. — Почему я не осознала раньше, что мое время в Тере закончено? Я вела себя как наивный смертный, который не может смириться с переменами и из последних сил держится за прошлое.
15 
