Особенно,... 
76 
Сейчас он выступает как ее защитник, но долго ли это продлится? Будь жив отец, при подобном развитии событий он встал бы на сторону Мака, я точно знаю, он свернул бы горы, чтобы добиться статьи о невменяемости. Я вспомнила, как Эллиотт часто повторял анекдот о Рузвельте — когда тот выбрал республиканку в качестве хозяйки приема, пока Элеонора была в отъезде, и все потому, что в Гайд-парке не нашлось демократки, равной ему по социальному положению. Интересно, как бы повел себя Рузвельт или Эллиотт, если бы рядом с ним жила мать осужденного серийного убийцы? То, какой оборот принимает дело, заставляет меня думать, что Эллиотт предложит маме «быть просто друзьями».
Влившись в поток машин на Кросс-Бронкс, я попыталась отбросить все мысли и сосредоточиться на вождении. Когда движение замедлилось настолько, что мы едва ползли, я сделала несколько звонков и забронировала место на последнем пароме из Фалмута в Винъярд. Потом дозвонилась до гостиницы в Чаппаквиддике и забронировала номер. После чего отключила мобильник. Не хотелось ни с кем говорить.
Когда я прибыла на остров и поселилась в гостинице, часы показывали почти половину девятого. Измотанная, но все еще взволнованная, я спустилась в бар и заказала гамбургер с двумя бокалами красного вина. Затем, вопреки всем здравым медицинским советам, я приняла таблетку снотворного, найденного в тумбочке у мамы, и легла спать. Проспала я двенадцать часов без перерыва.
58
В половине пятого Ник Демарко сидел у себя в городском офисе, когда зазвонил телефон. Не вдаваясь в подробности, капитан Ларри Ахерн попросил его немедленно прибыть в участок. Ник, у которого внезапно пересохло во рту, не возражал. Едва повесив трубку, он сразу набрал номер своего адвоката Пола Мерфи.
— Я сейчас же выезжаю, — сказал Мерфи.— Встретимся там, в вестибюле.
— У меня идея получше, — сказал Ник.— Я все равно собирался уйти через пятнадцать минут, а значит, Бенни, видимо, уже курсирует по кварталу. Я позвоню тебе из машины. Мы сделаем крюк и заберем тебя.
В пять минут шестого Бенни, сидевший за рулем, уже ехал на юг по Парк-авеню.
— Насколько я понимаю, копы пытаются тебя запугать, — говорил Мерфи.— В их распоряжении всего лишь две косвенные улики, которые можно тебе предъявить: во-первых, ты пригласил Лизи за свой столик в клубе, и, во-вторых, у тебя есть черный джип «мерседес», что делает тебя одним из тысяч владельцев черных джипов «мерседесов».
Он бросил взгляд на Демарко.
— Мог бы заранее избавить меня от сюрприза, который я получил во время прошлого разговора в прокурорском офисе.
Мерфи понизил голос до шепота, но Ник все равно продолжал толкать его локтем. Он сразу понял, что Мерфи имел в виду: речь шла о судебном запрете для Бенни приближаться к его второй жене. А еще он знал, что Бенни обладал удивительным слухом и ничего не пропускал мимо ушей.
Движение было невыносимо медленным, и Мерфи решил позвонить Ахерну:
— Хочу просто предупредить, что мы попали в обычную пятичасовую пробку и ничего не можем поделать.
Ахерн ответил без обиняков:
— Все равно приезжайте. Мы никуда не спешим. А за рулем Бенни Сеппини, шофер Демарко?
— Да, он.
— И его тоже приведите с собой.
Было десять минут седьмого, когда Ник Демарко, Пол Мерфи и Бенни Сеппини торопливо прошли через общую приемную в кабинет Ларри Ахерна, ловя по пути холодные взгляды детективов.
В кабинете атмосфера оказалась еще холоднее. По обе стороны от Ахерна вновь восседали детективы Барротт и Гейлор. Перед столом были выставлены три стула.
— Присаживайтесь, — коротко бросил Ахерн.
Бенни Сеппини посмотрел на Демарко.
— Мистер Демарко, думаю, мне не годится...
— Хватит изображать из себя слугу. Нам известно, что ты обращаешься к нему по имени, — прервал шофера Ахерн, — Да сядь ты, наконец.
Сеппини подождал, пока Демарко и Мерфи займут свои места, затем опустился на стул.
— Я знаю мистера Демарко много лет, — сказал он.— Он важный человек, и, когда мы с ним не одни, я называю его «мистер Демарко».
— Очень трогательно, — с сарказмом заметил Ахерн, — А теперь давайте все вместе послушаем вот это.
Он нажал кнопку воспроизведения на магнитофоне, и комнату наполнил голос Лизи Эндрюс, умолявшей отца о помощи.
Затем наступила напряженная тишина, и Пол Мерфи спросил:
76 
