30 
— Понимаешь, это друзья моих родителей. Ты здорово рассердилась на подругу?
Я понимала только одно: я ему совершенно не пара.
— А кто у тебя родители?
— Папа декан в нашем политехе, мама начальник отдела в областной администрации. А что?
— А у меня отец инженер на простаивавшем заводе, а мама учитель в заштатной школе.
— И что это должно означать?
— Да ничего…
Он с силой сжал руль и насупился.
— Меня эти твои комплексы уже достали!
Я сладенько подсказала:
— Так в чем же дело? Для чего ты ходишь за мной? И не говори, что подобающих подруг нет, всё равно не поверю!
Он сердито помотал головой, будто его душил слишком тугой воротник. То и дело отрываясь от дороги, он бросал на меня гневные взгляды, и я боялась, что добром это не кончится.
Подъехали к моему дому, я протянула руку, чтобы выйти из машины, но он нажал какую-то кнопку и заблокировал дверцу. Мрачно усмехаясь, повернулся ко мне.
— Ну, давай-ка теперь поговорим!
Со скамеечки у подъезда на нашу машину с интересом уставилась Варвара Егоровна, наш дворовый цензор. Она даже пригнулась, чтобы разглядеть, что же у нас происходит, и я порадовалась, что тонированные стекла не дают ей это сделать. Хорошо Владу, он-то уедет, а мне здесь жить.
— Яна, ну почему ты так зависишь от людского мнения? Ты же взрослая женщина… — у него был устало-осуждающий голос, и он сам казался измученным и печальным.
В ответ я лишь пожала плечами. Если человек не прочувствовал сам, каково быть центром бабских сплетен, то ему что-либо объяснять бесполезно.
Он протянул руку и положил ее мне на плечо. Серьезно сказал:
— Яна, ты мне отчаянно нравишься. Давай жить вместе.
У меня сами собой нерадостно прикрылись глаза. Чудненько! И на какой срок? Пока ему не надоест? Ну, поживем мы с полгода, а что потом? Как мне, выкинутой из недолгого рая, жить дальше? Наступив на горло собственным желаниям, усердно вопящим мне: — Соглашайся! Урви у судьбы хоть кусочек счастья! — я безнадежно ответила:
— Не могу.
Он потемнел и, неслышно выругавшись, твердо взял меня за плечи и легонько встряхнул.
— Не комплексуй ты, ради Бога! Ты будто из девятнадцатого века выпала, такая же чопорная, как тамошние барышни. Что тут такого, пожить вместе?! Тебя что, разница в возрасте пугает? — Мне хотелось сказать, что меня пугает разное отношение к жизни, но он горячо проговорил: — Не думай, что ты намного меня старше, мне почти тридцать один. У нас разница в возрасте всего пять лет!
Освободив плечи, я глухо ответила:
— Я просто себя уважать хочу, как ты этого не понимаешь! Как я людям в глаза смотреть буду?
Торопясь меня переубедить, он скороговоркой выпалил:
— Мы не будем жить здесь, ты с детьми переедешь ко мне, там вас никто не знает! И вы ни в чем не будете нуждаться!
Мне стало еще хуже. Он даже не понимает, о чем идет речь.
Не зная, какие еще звезды с неба мне посулить, чтобы добиться своего, Влад пообещал:
— Я на твое имя счет в банке открою, детям на образование.
Я с иронией взглянула на него. Вот ведь до чего мужика может довести вожделение! Интересно, сколько же он предложит отступного, когда я со своей буйной семейкой ему надоем?
Спросила его об этом, и он аж посерел. Со злостью отрезал:
— Да сколько захочешь!
Мне показалось, он был раздосадован не моими меркантильными запросами, а самой возможностью расставания, но это я приписала своей буйной фантазии. Чего только не покажется жаждущей счастья разведенной бабенке.
Он сердито продолжал:
— Это отнюдь не скоропалительное решение избалованного мальчугана, как ты, видимо, решила. У меня были женщины, но ни с кем я не чувствовал того, что с тобой. Меня к тебе тянет по-сумасшедшему. День тебя не вижу, и всё, он прожит зря. После того, как ты меня прогнала, я пытался тебя забыть, но выдержал лишь месяц. Потом понял, мне без тебя не жить. Почему ты противишься? Ведь признайся, я тебе нравлюсь не меньше!
Было бесполезно объяснять ему, что романы с заведомо известным концом мне не нужны, и я легкомысленно проворковала:
— Ты знаешь, утехи для скучающих бизнесменов из меня не получится. Уж извини, опыта нет и наживать его не хочется.
Чем вызвала взрыв просто вулканического негодования.
— Черт побери, когда ты ерничать перестанешь, Яна? Что за манера всё выворачивать наизнанку?
30 
