20 
И вот тут я в полной мере осознала, что всего лишь женщина и борьба с собственной природой не по моим слабым силам. Прилив страстного желания превратил меня в безвольную тряпку, и я позволила ему делать с собой то, чего вовсе не одобрила бы в нормальном состоянии… Когда он поднял голову, по его лицу было разлито такое самодовольство, что я и смутилась, и разозлилась.
— Не сопротивляйся мне, Яна, — попросил он с ласковой улыбкой, — не надо!
— Ты не должен так делать!
Голос не слушался, хрипел и срывался, и мне пришлось откашляться, прежде чем я смогла продолжать. Влад немедля воспользовался паузой.
— Почему не должен? — его голос был как шелк, а руки снова принялись за бесконечную карусель, превращая мое тело в неспособное к отпору желе.
«Вот так и обольщают нас, глупых баб…» — мысли шевелились еле — еле, я сомлела от его настойчивых ласк и жаркого дня.
— Мне тридцать пять, ты намного моложе. Всё это только похоть!
— Но ты признаешь, что тебя так же, как меня, тянет ко мне?
Я безнадежно выдохнула:
— Пусть это так, но это ничего не значит!
Он сердито возразил:
— Ошибаешься, это значит очень многое, если не всё!
Его руки не давали мне покоя, мешая сосредоточиться. Вот одна обхватила меня за плечи, другая за талию, он навалился на меня и мягко опрокинул обратно на разогретую землю.
Почувствовав под боком острый камешек, я отодвинулась. Вышло так, будто я устраиваюсь поудобнее под его ищущими руками. Он удовлетворенно хмыкнул и налег на меня всем телом. Я неуверенно посмотрела на него. Его глаза были горячи от страсти. Не желая слышать возражений, он снова прильнул к моим губам, и его язык ворвался в мой рот, принеся с собой такую бурю эмоций, с которыми я справиться не смогла. Так меня еще никто не целовал. Или, может быть, я не позволяла себя так целовать? В голове всё смешалось, и на сопротивление не осталось больше сил.
Он целовал меня откровенно, как ему хотелось, не сдерживаясь и не медля. Но постепенно ему захотелось куда большего. Он поднял голову и оглядел берег.
— Нет, здесь нельзя, слишком много людей. Поедем ко мне?
Это походило на страшную сказку. Раз, — и чудо близости пропало. Как будто его и не было. Рядом со мной лежал самый обычный похотливый самец. И только. Мне стало холодно, хотя солнце по-прежнему жарило, как в Африке.
Решительно, ничего не говоря, я освободилась от его объятий, встала и пошла к полянке, откуда доносились громкая музыка и смех. Потемнев, он мрачно глядел мне вслед, но с места не тронулся. Сначала я не поняла, почему Влад не пошел за мной, решила даже, что он обиделся, но, догадавшись, коротко рассмеялась. Да, природа устроила мужчин куда откровеннее, чем женщин.
Когда я вернулась к своим, оказалось, что здесь ничего не изменилось. Увидев меня, мои дамы быстренько сбежались, разглядывая меня с беззастенчивым интересом. Мне вполне можно было гордиться собой. Как выяснилось, я — главная цементирующая сила нашего коллектива.
— Где вы были, Яна Ивановна? Без вас так скучно… — тетя Галя не скрывала своей радости. Остальные тоже оживленно уставились на меня, ожидая ответа.
Надо же, в цирке главного клоуна не хватало? Я сонно объяснила:
— Да прикорнула немного там, в тенечке.
Ванда Васильевна понятливо протянула:
— Ну, теперь понятно, почему вы такая взъерошенная и разомлевшая. А то можно подумать, что вы там не одна кувыркались.
Я мысленно взмолилась, чтобы Влад не вздумал появиться на радость моим любопытным коллегам. Но он вздумал. Подошел и поздоровался, как ни в чем ни бывало. Женщины немедля впали в ступор, с трудом ответив на его приветствие. Я тоже впервые посмотрела на него с более пристойного расстояния. На нем были легкие полотняные брюки и серая тенниска, оставлявшая открытыми руки с четко прорисованными рельефами мышц.
Мужчины, сидевшие с нами, сразу подобрались и обеспокоились, ведь конкурировать с ним никто из них не мог. Не обращая внимания на окружающих, Влад сел рядом со мной. Я предупреждающе посмотрела на него — руками не трогать! Он понял и саркастично усмехнулся. Этот наш обмен взглядами уловил и кое-кто из сидящих рядом дам, и я догадалась, что в понедельник мне не избежать неудобных расспросов.
Окинув взором наш скудный импровизированный стол и обнаружив, что от столь необходимой для русского застолья выпивки остались лишь воспоминания, Влад легко поднялся, дошел до своей машины, скрытой нашим автобусом, и вернулся обратно с сумкой — холодильником. Выгрузил сыр, колбасу, рыбу, копченое мясо, минералку, и мечту всех сидящих в поле зрения мужчин, — пару бутылок водки и коньяка. Затем, глядя на вопросительные лица женщин, изящным жестом фокусника вытянул две бутылки красного вина и бутылку белого.
20 
