Особенно,... 
77 
За неписаними правилами хорошого тону та украïнською народною традицiєю, заведено знати cвoïx пpaщypiв до сьомого колiна…»
Далее разъяснялось, что Игорь Богданович Шумный на протяжении всех этих лет выдавал себя за совершенно другого человека. Согласно Шусту, родословное древо наркома выглядело крайне подозрительно. Начать хотя бы с того, что Игорь Богданович родился вовсе не на Волыни, а в городе Риге, и отнюдь не в нищей семье украинского хлебороба. Мать его и в самом деле имела польско-украинские корни, была сведуща «по части иностранных языков», крещена в католической вере и служила до замужества гувернанткой в семье начальника департамента полиции Остзейского края. Там Марта Квитчана и познакомилась со своим будущим мужем — студентом Петербургского политехнического, на тот момент репетитором младших детей полицейского чина. Молодые люди полюбили друг друга и в тысяча восемьсот девяносто пятом году сочетались законным браком.
Але не в тому рiч, шановна громадо!
Отец Игоря Богдановича в действительности звался не Шумным, а Шумельзоном, носил имя Барух, а дед и прадед будущего наркома — соответственно, Кельман и Абрам, — весьма успешно торговали лесом. Шуст убедительно доказывал это, приводя выписки из бухгалтерских книг торгового дома Шумельзонов, а также свидетельство о крещении Игоря Баруховича, где тот значился под фамилией Шумельзон. Родители единодушно решили первенца окрестить в христианской вере, и автор предполагал, что именно это вызвало разногласия в клане лесопромышленников, и в результате молодая семья спустя несколько лет переехала в Санкт-Петербург. Барух Кельманович, став Богданом Кирилловичем, доучился в Политехническом, получил должность помощника инженера-путейца на железной дороге, а его жена носила третьего и последнего своего ребенка. В родах она умерла от «не остановленного медиками внутреннего кровотечения».
Далее Иван Шуст совершал скачок в шестнадцать лет. Его герою уже исполнилось двадцать два, он заканчивал историко-филологический в Петербургском университете и впервые страстно влюбился. Женой студента Игоря Шумного стала владелица поместья в Полтавской губернии, женщина гораздо старше его, умнее и практичнее. По заведенному обычаю, зиму она проводила в северной столице, в собственном доме в одном из переулков близ Литейного проспекта. «Романтически настроенный юноша не устоял перед соблазном безбедного существования, хоть и был уже членом социал-демократической организации», — отмечал автор.
Для Филиппенко первый брак Шумного оказался новостью.
Они никогда не были близкими приятелями, но однажды в долгой служебной поездке, связанной с кампанией украинизации, им пришлось вместе заночевать в одном гостиничном номере. После нескольких рюмок бездарно подделанного местным нэпманом коньяку Шумный разоткровенничался. Речь зашла о военном времени, а заодно была неоднократно упомянута некая состоятельная дама. В декабре шестнадцатого в Петрограде внезапно умер от сердечного приступа отец Игоря Богдановича, оставив ему долги, запущенную квартиру, заботы о младших брате и сестре и глубокое отчаяние от потери.
«Я отца очень любил, — говорил, сухо покашливая, Игорь Богданович. — Он был чистым и простым человеком, а я его сильно мучил своими революционными идеями, он этого не понимал во мне. Он так и не женился после смерти матери; неловкий и простодушный, книжник, шахматист, он без конца работал, чтобы как-то нас троих прокормить и дать приличное образование. Сестра Нора, к тому же, страдала подростковой эпилепсией… Когда он умер, я продал все, что оставалось ценного, и уехал в Полтаву… мне, гм… предложили место. Ну, а потом жизнь повернула совсем в другую сторону…» — «А что стало с вашими близкими?» — помнится, спросил Андрей Любомирович. «Сестра с одной старой знакомой выехала за границу — в Швейцарию, а брат в двадцать первом умер от голодного тифа. Я в ту пору уже был по уши в политике. Никогда себе этого не прощу! Не то, чтобы у меня было чувство вины… тут все глубже. Это живет в тебе постоянно: в снах, в мыслях, в одиночестве… Как крест…»
С теперешней женой Шумного — Татьяной Михайловной — и двумя его малолетними сыновьями Андрей Любомирович был хорошо знаком. Она работала главным редактором в его издательстве до внезапного отъезда в Москву в двадцать седьмом, что вовсе не означало разрыва отношений с Игорем Богдановичем.
77 
