91 
Таким образом, она провела остаток дня в приятных заботах. И все же она почувствовала раздражение, когда Эда начала ворчать, потому что было уже поздно, а Ройс не показывался, и еда для пленников остывала. У Эдреи было полно своих дел, так как гости уже сидели за столом и она не могла оставить их и отправиться в хижину. Кристен нервничала, она прекрасно представляла себе, что подумает Торольф, не увидев ее сегодня.
Наконец она не выдержала и сказала Эде:
— Разбуди его и спроси у него сама. Он все равно будет недоволен, что так долго спал.
— Послушай, девочка моя, ты мне все уши прожужжала, что он спит. С чего это ты взяла, что он проспит весь день?
Кристен уклончиво пожала плечами:
— Делай, что тебе говорят, Эда. Он не рассердится на тебя за то, что ты его разбудишь.
После некоторых колебаний Эда все же отправилась к Ройсу и вскоре вернулась, покачивая головой.
— Да, он действительно спал и начал ругаться, что его не разбудили раньше.
Кристен улыбнулась, а Эда бросила в ее сторону колкий взгляд.
— Ты, значит, сказала правду. Однако я просто не могу себе представить, почему милорд это допускает… Ладно, ты понесешь им еду, но тебя будут охранять двое слуг, а Уланд поможет тебе, потому что одна ты все не унесешь.
Эда позвала мужчин и дала им подробные указания. Кристен ничего не могла возразить. Она так обрадовалась предстоящей встрече с Торольфом и возможности поговорить со всеми пленниками, что лицо ее светилось и она улыбалась всю дорогу от дома до хижины.
Дверь хижины была открыта, и оба охранника, стоявшие у двери и развлечения ради, метавшие ножи, едва удостоили ее и Уланда взглядом.
Причина такой их беззаботности стала понятна, когда Кристен услышала звон цепей. Сознание того, что ее друзья, в отличие от нее, все еще закованы, значительно подпортило ее настроение, но, когда она наконец оказалась на пороге хижины, все было забыто.
Взгляд Кристен упал сначала на кузена; она уронила корзину с хлебом и фруктами и бросилась в объятия Отера. Услышав, что все пленники с удивлением произносят ее имя, она поняла, что Торольф никому не рассказал о событиях прошлой ночи. Может, у него было подозрение, что она не придет? Отеру не удалось и минуты продержать сестру в своих объятиях, потому что ее вырывали у него из рук со всех сторон. Она улыбалась, отвечая на приветствия друзей, и чуть не вскрикивала от их крепких объятий.
Уланд, стоявший в дверях и наблюдавший за этой сценой, не верил своим глазам. Эдреа уверяла его, что по крайней мере один из викингов, а именно тот, который всегда подходил к ней, чтобы принять из ее рук еду, никак не мог быть варваром, во всяком случае он был не таким, как остальные, он даже улыбался ей. Уланд посчитал тогда это все глупой болтовней девушки, очарованной приятной наружностью парня.
Но теперь, когда он своими собственными глазами увидел, с какой теплотой и сердечностью эти варвары приветствовали свою соотечественницу… Боже! Они показались ему почти людьми, а не языческими чудовищами, которыми их считал здесь каждый. Потрясенный Уланд поставил котел с похлебкой в дверях и поспешил в дом, чтобы поделиться с друзьями своими новыми впечатлениями.
Наконец Кристен стояла перед Торольфом. Радость ее немного остыла, так как выражение его лица, когда он разглядывал ее с ног до головы, показалось ей суровым, почти торжественным, и она снова подумала о том, что Ройс ему рассказывал о ней. Она почувствовала робость, которая почти сразу же переросла в неловкость, потому что Кристен по натуре была очень застенчива.
Ее сдержанность подействовала на Торольфа, как удар, и он покраснел, поняв, что это он прогнал улыбку с ее губ. Он промучился целый день, думая о ней, и почувствовал такое облегчение, когда она наконец пришла, что не сразу смог избавиться от своих страхов. Он все стоял и разглядывал ее, пытаясь найти следы плети или синяки, вместо того чтобы, как его товарищи, выразить свою радость.
Он поднял руку и нерешительно взял ее за подбородок.
— Прости меня, Кристен. Однажды этот сакс уже отстегал тебя плетью. Я был уверен…
— Что он сделает это еще раз? — с улыбкой перебила она его. — Я тоже так думала. Но он этого не сделал.
— Может быть, он еще передумает? — Торольф должен был задать и этот вопрос.
Она вспомнила на секунду ночь на озере. Этой прогулкой он хотел доставить ей радость. Он разрешил ей также прийти сюда и повидать своих друзей — тоже, чтобы порадовать ее. И эта звездная ночь, которую они провели вместе…
91 
