Особенно,... 
184 
Я огляделась.
Главное, чтобы меня теперь убираться не заставили. Или такая лентяйка, как я, точно затребует вернуть ее домой досрочно.
Ну вот, лучше бы не вспоминала. Может, действительно стоит поубираться, чтобы прогнать грустные мысли? Или ну его и просто поплакать? А хорошая мысль! Только плакать надо в нормальном виде, лисица, размазывающая по шикарному меху слезы и сопли, выглядит, должно быть, очень глупо. Хотя девицу с красными глазами и распухшим лицом тоже красавицей не назовут. И пусть, может, испугаются и отпустят. Ироды.
Стукнувшись головой о первую попавшуюся колонну, я потерла лоб и начала искать, во что бы такое одеться. Голой ходить совсем неохота, надоело уже. На полу нашлась сдернутая в приступе озверения занавеска густо-зеленого цвета. Завернувшись в нее, я с тоской вспомнила свое праздничное платье. Вот ведь дура, еще тогда надо было понять, что подарков от судьбы, людей и нелюдей лучше не ждать, и сразу же интересоваться, чем обязана. Теперь же остается только взять из-под алтаря одно из полотенец, сесть поудобнее и пореветь.
Самое обидное, что я в течение двух минут пыталась выжать из себя слезу, а добилась только усилившейся головной боли. Ничего нормально сделать не могу!
Жила в вечном ожидании чуда, даже не пытаясь хоть как-то его поторопить. Погибла – нелепей некуда. Попала – бог знает куда (и ведь действительно знает). Здесь каких только неприятностей не собрала на свой рыжий хвост, который тоже, кстати, тот еще атрибут невезения. Меня чуть не загрызла взбесившаяся лиса. Но самое главное – умудрилась влюбиться. Да еще в кого – в Рея, это ушастое воплощение выдержки, хладнокровия и ответственности. В общем – чему я удивляюсь? Как жила, кем была, то и получила.
Даже не знаю, что хуже: то, что из меня сделали полную дуру, выставив наивной девчонкой перед теми, кто стал мне дорог, а прежде всего перед Рейваром, или что это на самом деле так и есть. Я поверила в сказку, понадеялась на чью-то честность и дружескую улыбку. В итоге стала всего лишь разменной монеткой, так желавшей попасть в руки своего нового владельца.
И в то же время мне не в чем упрекнуть Кая. Ведь даже чувствуя ложь, я слишком боялась ее увидеть, мне так хотелось верить сладким словам, а не собственному разуму. Вот и слушала сказочки.
Как же стыдно! Стыдно, что поддалась обману, что поверила. Стыдно, что причинила столько неудобств и устроила безобразную истерику. Ну как маленькая, честное хвисье! Но больше всего мне стыдно за собственные чувства. Ведь я действительно влюбилась в Рейвара.
Так неприятно любить по плану. И это я, всю жизнь считавшая брак по расчету верхом цинизма. Вот тебе пожалуйста. Как оказалось, именно ты станешь удобным партнером для любимого мужчины.
А я не хочу быть для него ручной зверушкой!
Хотя… В последнее время он был таким… внимательным ко мне, заботливым, пожалуй, даже ласковым. И не только во время нашей прогулки во второй ипостаси. И целовал он очень многообещающе, словно и сам на что-то решился. Рейвар вообще умеет быть очень милым и обходительным. Достаточно вспомнить, насколько очаровал меня этот мужчина в первые недели нашего знакомства. С ним интересно и, если он в хорошем настроении, очень уютно. А уж как здорово сидеть у такого зверя под пузом, зная, что тебя защитят!
Так, опять у меня мысли не в ту сторону. Сижу тут на полу, улыбаюсь.
Встав, я протащила за собой шлейф ткани и уселась прямо на алтарь, который отчего-то был теплым и очень даже удобным местом, откуда можно было разглядывать разоренный храм. Надо же так – по всему полу бусы валяются, это я стойку опрокинула. Ткань со стен клоками свисает. А вот как мне удалось порвать цепи, на которых медные блюдца висели? Дури у меня много!
Что и заметно.
Ничего личного, да, Кай? Ты всего лишь осуществил мою мечту как часть своего плана. Только меня спросить забыл. Именно от этого она приобрела столь горький вкус, вмиг показавшись ядовитой.
Отказаться ради самого лучшего, что бывает в жизни, чтобы не погубить те короткие мгновения счастья, то уважение, ту любовь?
Сначала слезы просто тихо текли из глаз, словно иначе и быть не может, словно из разбитого сердца вытекает горечь. И нет желания их унять или хотя бы вытереть соленые ручейки на щеках. Затем боль в груди и тоска, разъеденная слезами, начала обваливаться, сходя селем внутри. И через какое-то время я уже задыхалась от рыданий, от всхлипов и невыносимой боли.
184 
