Особенно,... 
40 
– Позволь мне объяснить…
– Не стоит утруждаться, я и так все поняла. Ты не любил меня тогда, не любишь и теперь. – К ужасу Британи, картину ее унижения дополнили внезапный всхлип и брызнувшие из глаз слезы.
– Брит, все не так. Ты неправильно поняла…
Ник крепко стиснул ее запястья, а она не сопротивлялась, вдруг разом лишившись воли и сил. Ник усадил ее на стул.
– Почему же? В том, что рассказал мне отец, есть смысл.
Ник смотрел на нее с нежностью и искренним сочувствием. Отпустив ее руки, он отступил и провел рукой по волосам, будто собираясь с мыслями:
– Помнишь, ты сначала уехала в Брисбен и только потом, через месяц, в Лондон? Дерби тогда не знал, что ты поехала не просто отдохнуть, и был уверен, ты скоро вернешься. Он пришел ко мне, чтобы заставить отказаться от тебя, иначе грозился отобрать у моего отца ферму. – Голос Ника стал резким, плечи напряглись. Он отошел к окну и уже оттуда продолжил свой рассказ: – После того как мать уехала, ферма стала единственным, что поддерживало интерес отца к жизни. Я не мог позволить Дерби окончательно сломить папу, и поэтому поступил так, как считал единственно правильным в то время. Дерби должен был поверить, что между нами все кончено.
Черт бы побрал отца!
Черт бы побрал Ника за то, что он не мог поступить иначе!
Она не могла упрекать его за любовь и преданность отцу, не могла возразить ничего против мотивации его поступка.
Но оставалась еще нынешняя ситуация, которую тоже требовалось прояснить.
– Но ты действительно отказался от меня, а не просто сделал вид, Ник.
– Я не хотел, чтобы ты уезжала, Рыжая.
Уловив горечь в его голосе, Британи подняла голову и пристально посмотрела в лицо Ника. Похоже, ему было так же больно, как и ей.
– Тогда почему? Почему ты отгородился от меня в те последние недели? Почему дал уехать, в конце концов?
– У тебя были свои мечты, у меня – свои. Мы были молоды, и обстоятельства оказались сильнее нас.
Искренность его слов вызвала новый прилив слез.
– А сейчас, Ник? Наш брак…
– Он никогда не был местью твоему отцу, ни на мгновение. – Ник быстро пересек комнату, опустился на колени рядом со стулом, на котором сидела Британи, и взял ее руки в свои. – Неужели ты всерьез подумала, что я мог использовать тебя подобным образом?
– Я уже ничего не знаю… Не знаю, что и думать.
– Тогда не думай. – Ник обнял ее, прижал к себе и поцеловал. Потом, словно почувствовав ее сомнения, он прервал поцелуй, но не выпустил ее рук из своих. – Поначалу наш брак я и вправду замышлял как сделку. И это была единственная причина, по которой я женился на тебе.
– А сейчас?
– Сейчас я хочу всего, что предполагает настоящий брак.
Как же она хотела услышать эти слова в самом начале их разговора, до того, как их прервали.
А теперь…
– Ты ведь тоже по-прежнему этого хочешь?
Во взгляде Ника было нескрываемое отчаяние, и Британи кивнула. Да, желание ее не изменилось, но изменился план достижения желаемого.
Слова ничего не стоят. Британи давно усвоила эту истину, хотя понимание далось ей нелегко. Вот отец впервые обозвал ее – грязно, непристойно, а потом просил прощения; вот он впервые толкнул ее, и она ударилась о стену, и снова слова извинения; вот он впервые поднял на нее руку, и снова посыпались бессмысленные извинения, но они уже не смогли перебросить мостик через разверзнувшуюся между ними пропасть.
Она убежала в Лондон и начала новую жизнь, а потом вернулась. И по иронии судьбы она никогда не чувствовала себя такой счастливой и спокойной, как в последние несколько недель. И вот снова все разрушено: один мужчина, которому она не верила, все-таки внес смуту в ее душу; другой – вот уже во второй раз отсылает ее от себя.
– Я уезжаю в Лондон.
С лица Ника сошли все краски.
– Когда?
– Завтра.
– А как же твоя работа здесь? Твоя команда? Ты же ведь хотела, чтобы у нас была настоящая семья. Ты же ведь не поверила Дерби…
– Я верю тебе, Ник, но у меня есть обязательства. Я не могу просто так все бросить и уйти. Ты ведь сам бизнесмен, поэтому понимаешь, о чем я говорю.
Британи специально разыграла карту под названием «бизнес», потому что была уверена, что Ник только на нее и купится. Учитывая то, как он преуспел, этот аргумент был для него самым убедительным.
А ведь она без колебаний отказалась бы и от должности исполнительного директора, и от работы, и от Лондона, скажи ей Ник о любви всего несколько часов назад. Теперь же она цинично рассуждала о том, что эти три слова, по сути, ничего не значат. Дела говорят сами за себя и куда громче. И теперь, что бы Ник ни сказал, все будет отравлено сомнениями, которые отец заронил в ее сердце.
40 
