148 
– А ты? – прошептала она.
Кэт закусила губу.
– Я уйду.
Она приготовилась к тому, что Ида станет лить слезы, умолять Кэт не бросать ее, но молодая женщина удивила подругу. Она часто моргала, но не плакала. Ну да, она ведь не глупа. Во время молитвенного собрания, да и по пути домой она, скорее всего, думала о том же, что и Кэт: совершенно немыслимо, чтобы в Санкт-Паулидорфе рос внебрачный ребенок. И уж точно не вместе со своим сводным братом или сестрой в доме отца. Если Кэт не уйдет сама, ее вышвырнут – без жалости, не думая о ребенке. Никто не поверит в то, что ее изнасиловали. Скорее все будут жалеть «бедного Оттфрида», которого «соблазнили».
– Если ты не против, я останусь еще на месяц, пока не станет чуть теплее, – поделилась своими соображениями Кэт. – Тогда и лодки станут ходить чаще.
Зимой Маутер зачастую был слишком бурным, в дождь и холод никому особенно не хотелось отправляться вглубь еще практически неизведанной земли. Летом же приезжали миссионеры и землемеры, появятся и бродячие торговцы – Кэт как-нибудь сумеет добраться по реке до Нельсона. А оттуда отправится к нгаи таху, как и планировала изначально. Беременность будет мешать во время путешествия, но, если племя примет ее, ребенок не станет проблемой. В душе Кэт корила себя за то, что вообще согласилась на авантюру под названием Санкт-Паулидорф. Если бы она отправилась сразу к маори, ни изнасилования, ни нежеланного ребенка не было бы.
– Ты можешь оставаться, сколько захочешь, – тихо произнесла Ида. – Вопрос у меня только один: насчет твоего ребенка… Мы скажем Оттфриду?
Глава 6
В тот вечер у Иды и Кэт не нашлось времени, чтобы принять решение. Женщины бросились врассыпную, когда Охотник громко и тревожно залаял, услышав шаги Оттфрида у двери. Ида испуганно схватилась за горло, Кэт взяла в руки нож, но, к их огромному удивлению, Оттфрид был трезв. Он снял с себя вощеный плащ – еще когда Кэт и Ида возвращались после молитвенного собрания домой, пошел сильный дождь – и неловко вручил жене букет из веток раты и ковайи.
– Я услышал про ребенка, – обратился он к Иде, не удостоив Кэт ни единым взглядом. – Почему ты мне не сказала?
– Я сама не знала!
Ида оправдывалась сдавленным голосом. Сегодня вечером Оттфрид был не слишком страшен, но женщина все равно опасалась, что он станет ругать ее за молчание или даже побьет. Кэт была готова прийти ей на помощь. Ее ярость вспыхнула снова, едва она увидела его в дверях, – хотя на этот раз он играл роль не пьяного забияки, а заботливого супруга.
– Кроме того, я не совсем уверена. Просто твоя мать считает…
Губы Оттфрида расплылись в улыбке.
– О, моя мать не ошибается! – заявил он. – Только не в таких вещах. Так вот почему ты болела!
В его голосе слышалось облегчение. Наверное, Оттфрида мучила совесть, по крайней мере из-за того, что касалось полученной Идой травмы.
– Значит, это малыш сломал ей запястье? – спросила Кэт. – Интересный взгляд на вещи.
– А ты помалкивай! – рявкнул Оттфрид. – Ты принесла раздор в мою семью. Моя мать тоже считает, что ты должна уйти. Ты – искушение.
Значит, госпожа Брандманн тоже заметила похотливые взгляды, которые Оттфрид часто бросал на Кэт.
– И ты плохо влияешь на Иду! – продолжал обвинять ее он. – Наверное, она была бы на ногах гораздо раньше, если бы ты не нашептывала ей разное. У других женщин тоже бывают дети, и они выполняют свои обязанности. Но все хорошо, Ида. – Его голос снова зазвучал мягче, когда он обернулся к жене. – Все будет в порядке – теперь, когда мы станем настоящей семьей. Я снова поселюсь здесь, ведь это безобразие – то, что я живу рядом со станцией, люди уже болтать начали. Если я должен сделать для тебя что-то еще, я сделаю это.
Ида потерла виски.
– Оттфрид, я… я еще не могу с тобой… – Она схватилась за живот в попытке защитить растущую там крохотную жизнь. И вместе с тем саму себя от того, что он понимал под словом «любовь».
Оттфрид усмехнулся:
– Да, я понял. Я лезть не буду. Не хочу навредить малышу. Наш сын, Ида! Первый Брандманн, который появится на свет в Санкт-Паулидорфе! Ради этого я готов на все!
– А может быть, это будет девочка, – прошептала Ида, словно уже сейчас извиняясь за дочь.
Оттфрид отмахнулся:
– Чушь! Это будет наш наследник! Серьезно, Ида, я… Ну, я исправлюсь. Слово чести. Отец меня ругал за посиделки. И я понимаю, что должен был… – он судорожно сглотнул, – устоять перед искусством соблазнения этой Лилит.
148 
