Особенно,... 
86 
– Я с самого начала поняла вас правильно, – задыхаясь, с трудом промолвила Джудит. – Но вы тоже должны понять – подобный союз невозможен! Даже если я дам вам свое согласие, неужели вы полагаете, что ваша семья не будет возражать?
– А, вы имеете в виду моего брата-регента! Не понимаю, почему он должен возражать. Уверяю вас, он совсем не так плох, как о нем говорят. Передо мной его сначала наследует Шарлотта, а потом и мой братец Йорк. Можете быть уверены, он считает порядок престолонаследования достаточно длительным и надежным, чтобы принимать меня в расчет. Однако вы ничего не говорите! Вы молчите! А, я понимаю, в чем дело, – вы думаете о миссис Джордан! Мне не следовало упоминать ее имя, но вот видите! Вы умная девочка, и с вами можно говорить в открытую. С ней у меня все давно кончено, так что пусть угрызения совести вас не тревожат. А если в прошлом с моей стороны и была некоторая изменчивость, то теперь и с этим покончено. Вы должны знать, что, когда король пребывал в здравом уме, нам, его детям, приходилось нелегко – не то чтобы я не уважал отца, нет, но так оно и было. Мы все страдали: Принни[88] и Кент, и Сасс, и бедная Амелия! Дай нам отец волю сочетаться браком по собственному выбору, все могло быть по-другому, и мы хранили бы верность своим супругам. Но теперь все изменится. Вот он я, сижу перед вами, с твердым намерением остепениться и зажить в уюте и покое. Так что вам решительно незачем беспокоиться о миссис Джордан.
Мисс Тавернер наконец удалось высвободить руки.
– Сэр, если бы я могла ответить на ваши чувства, быть может, мысль об этой женщине и не терзала бы мою совесть, но ведь о ней следует подумать, и о ней никак нельзя забывать!
– О, – в искреннем порыве заявил герцог, – знаете, я ведь не был женат на ней. Нет-нет, вы все неправильно поняли! Нас ничто не связывает, никакие узы!
Джудит, не удержавшись, с упреком взглянула на него.
– Никакие узы, сэр?
– Вы ведь имеете в виду детей, не так ли? – с тревогой осведомился герцог. – Но вы непременно полюбите их всей душой! Я не верю, что где-либо есть дети лучше, чем мои.
– Да, сэр, я действительно слыхала… Но вы меня не понимаете! Вовсе не поэтому я… Прошу вас поверить мне, сэр: то, что вы предлагаете, – невозможно! Вы должны жениться на какой-нибудь знатной леди, принцессе; вы и сами понимаете, что именно к этому вас обязывает ваше положение!
– Ничуть не бывало! – возразил герцог, надувая щеки. – Здесь не может быть никаких возражений и решительно никаких препятствий. Вам не следует думать, что это какой-либо брак по расчету. Дескать, когда я женюсь, то парламент выделит мне содержание, и я смогу расплатиться по всем долгам, заживу, как в сказке! Мы с вами превосходно поладим!
Мисс Тавернер поднялась на ноги и отошла к окну.
– Мы с вами не подходим друг другу, сэр. Я благодарю вас за честь, которую вы мне оказываете, но искренне умоляю вас – не тревожьте мою душу, настаивая на своем. Я не могу ответить на ваши чувства.
При этих ее словах герцог совершенно пал духом и убитым голосом поинтересовался, не даровала ли она свою привязанность кому-либо другому.
– Этого я и боялся, так я и думал, что кто-либо уже опередил меня, несмотря на то что я поднял все паруса, чтобы поспеть к вам первым.
– Нет, сэр, сердце мое свободно, однако…
– Прекрасно! Значит, я могу не вешать нос, – воскликнул герцог и просветлел лицом. – Судя по всему, я застал вас врасплох, но, когда вы все хорошенько обдумаете, то измените свое мнение.
– Уверяю вас, сэр, что решение мое твердо и окончательно. Я высоко ценю дружбу, которой вы меня одарили, однако отношения более тесного свойства… вы меня понимаете, и мне нет нужды говорить еще что-то.
– Да-да, к чему все эти разговоры? – согласился герцог. – Я действовал чересчур поспешно, вы еще недостаточно хорошо знаете меня, чтобы дать мне ответ.
Мисс Тавернер почувствовала, как ее охватывает отчаяние, – несмотря на все ее старания, он решительно отказывался понимать ее. Она отвернулась.
– Все это не имеет смысла, сэр. Помимо моих собственных чувств, вам следует знать, что мой опекун, лорд Уорт, решительно настроен не давать своего согласия на мое замужество до тех пор, пока я остаюсь под его опекой. Он ни за что не смирится даже с обручением. Он сам мне так сказал и, полагаю, говорил совершенно серьезно.
Герцог уставился на нее как громом пораженный, растерянно заморгал, после чего принялся расхаживать по комнате, заложив руки за спину.
86 
