Особенно,... 
17 
— А на твоем лице написано, что тебе просто необходимо вкусить обычных человеческих радостей.
— Ригдейл, — зло сказала Тэсс, — ты что, делаешь вид, что разбираешься в людях?
У него дернулся уголок рта.
— Давай опустим все взаимные колкости, которыми мы можем обменяться, — спокойно произнес он. — Не люблю терять время. Ты идешь или нет?
— Вот так вот запросто? Без охраны?
— Ты — моя охрана. Сама просила меня не сомневаться в твоей квалификации. Ничего плохого от прогулки не будет, мы просто пройдемся туда-сюда, съедим пару сосисок и запьем пуншем или пивом.
Он явно издевался. Но ведь переоделся, значит, и вправду хочет идти гулять.
— Подозрительно все это. Никогда не поверю, что ты способен съесть сосиску на улице. Ты же, хм… Теобалд.
— А ты меня испытай, — почти промурлыкал он.
Фейерверки взрывались прямо над головами. Над готическим сталагмитом собора Святого Штефана полыхали остатки салюта. Тот, что спонсировали городские власти, уже закончился, и за дело взялись предприимчивые граждане. Со свойственной австрийцам практичностью они запускали в небо фейерверки приблизительно раз в две минуты. Тэсс стояла, запрокинув голову, и смотрела, как в черном небе расцветают фантастические цветы.
— Я выиграл.
Из толпы вынырнул Доминик, держа в одной руке две булки с сосисками, а в другой — две кружки с пуншем. Тэсс не удержалась от хихиканья: очень уж потешно выглядел миллионер в стильных джинсах, прекрасном модном пальто и купленной тут же на углу шапочке с помпоном. Шапочка была приобретена, дабы не отморозить уши, ибо отчетливо подмораживало.
Тэсс взяла из его рук булку (сосиска прямо-таки истекала вкусным соком, и она впилась в нее зубами, осознав, как сильно проголодалась), а Доминик, нимало не смущаясь, деловито надкусил свою. И запил пуншем. После чего выразительно посмотрел на Тэсс.
— Я признаю, — пробубнила она с набитым ртом, — ты можешь добыть мамонта.
Доминик пожал плечами и продолжил близкое знакомство с сосиской. Он сейчас выглядел совсем другим, чем при первой встрече. В окружении простых людей, а не дорогих коллекционных вещей, на площади в веселой толпе, а не в сьюте «Принц Уэльский», он был похож на человека, который способен жить просто и легко. Хотя Тэсс знала, что это не так. Эта прогулка была бравадой, вызовом: вот посмотрите, я и так могу. Я все могу. Не стоит со мной спорить, говорила эта прогулка.
Тэсс и не собиралась. Мужчины бывают очень забавными, и следует просто расслабиться, наблюдать и получать удовольствие.
Еще шапочка эта…
Булка с сосиской закончилась. Тэсс облизала пальцы и с интересом понаблюдала, как Доминик аккуратно вытирает руки салфеткой. Апельсиновый пунш придал мыслям нужную легкость, фейерверки все падали и падали звездами, и люди вокруг так радовались, что невозможно было не заразиться общим весельем.
— Ты сказала Аркетту, что не любишь вальс. Это правда? — спросил Доминик.
— Я соврала.
— Тогда идем танцевать.
— Мистер Ригдейл, — сказала Тэсс в притворном ужасе, — что с вами? Вы заболели?
— Мое поведение не согласуется с тем, что написано в досье? — педантично уточнил он.
— Согласуется. Там ты назван трудно предсказуемым.
— Тогда не о чем беспокоиться, Тэсс.
Танцевали почти везде. Музыка лилась из динамиков, над широкой улицей Грабен раскачивались под морозным ветром люстры, сплетенные из гирлянд с золотистыми лампочками. Доминик вывел Тэсс на импровизированную танцплощадку, дождался первых тактов очередного вальса и уверенно повел ее, даже не думая спотыкаться или налетать на других танцующих. Вальсировал он с убийственно серьезным лицом. Тэсс же хотелось смеяться и плакать одновременно. Смеяться — от легкости и комичности ситуации, а плакать — от глубоко забившейся тоски. Но плакать Эррол ее отучил.
Значит, оставалось смеяться.
Это было совсем не похоже на обычную работу. Тэсс никогда не работала так. Не отвлекалась, чтобы пойти на улицу потанцевать вальс. Она много лет жила, почти не думая о себе и о собственных удовольствиях. И это было нормальным. У всех своя норма, так ведь?
Для Тэсс обычным было убийственное напряжение, острая работа мысли, быстрота реакций и сосредоточенность на деле. Только так и никак иначе. Она не успевала что-либо полюбить. Любовь была из другого мира. В другом мире оставалось удовольствие от безмятежного времяпрепровождения; отдыхая, Тэсс всегда помнила, зачем она это делает: чтобы расслабиться немного, а потом работать эффективнее. Отдых был необходимостью, а не движением души. Эррол любил ее, да, но Эрролу и в голову бы не пришло повести ее танцевать. Эррол считал, что милые бессмысленные вещи отвлекают, и хотя Тэсс всегда могла попросить и получить все что угодно, она редко просила. В результате она не понимала, как можно покупать милые мелочи, находить прелесть в маленьких удовольствиях вроде сосисок и пунша и вот так вальсировать на улице с мужчиной. Абсурд! А Доминик, выходец из другого мира, в детстве наверняка играл с железной дорогой размерами с небольшой спортзал, в юности таскался с девушками по барам и даже, может быть, уже когда-то покупал шапочку с помпоном.
17 
