Последние отзывы

  37  

Она вымыла волосы и вышла из душа. Уже давно мужчина не вызывал у нее такое напряжение. Давно она не подпускала никого к себе так близко, чтобы ощутить тепло, ощутить как тянет внизу живота. Давно ей не хотелось почувствовать рядом большое, горячее тело.

Хоуп не верила в секс без любви. Она уже проходила через это в колледже. Сейчас ей было тридцать пять, и миз Спенсер знала: нет такой ерунды, как ни к чему не обязывающий секс. Если он был бессмысленным, то наутро оставлял тебя разбитой и опустошенной. И нет ничего более печального и одинокого, чем утро после одноразового перепихона. Ничего бредовее женщины, говорящей себе, что «это неважно».

Но секс по любви предполагал отношения. Отношения требовали усилий. Требовали доверия – и хотя Хоуп убеждала себя, что пора дать себе еще один шанс, ей никак не удавалось в полной мере заставить себя впустить кого-то в свою жизнь. Разумом миз Спенсер понимала, что большинство мужчин не врут и не делают детей с лучшими подругами своих жен. Но понимать это головой и понимать сердцем – совершенно разные вещи.

Заткнуть пессимиста, поселившегося у Хоуп в душе, казалось почти невозможно. Она привыкла смотреть на себя критически и видела все – даже глубоко спрятанные - изъяны.

С начала половой зрелости Хоуп страдала от эндометриоза, а весной, еще в начале обучения в колледже, симптомы стали столь тяжелыми, что не осталось иного выхода, кроме операции. В возрасте двадцати одного года Хоуп перенесла полную гистерэктомию, избавившую от изматывающих болей. Позволившую наслаждаться жизнью, наслаждаться отношениями с мужчинами. Операция также лишила Хоуп возможности иметь собственных детей, но потеря способности к рождению ребенка не казалась чем-то непоправимым. Она всегда считала, что в определенный момент просто усыновит дитя, которое будет в ней нуждаться. Она не чувствовала себя в меньшей степени женщиной, чем остальные, только на основании того, что у нее отсутствовала матка.

До того самого дня, когда муж вручил ей бумаги на развод, и Хоуп узнала, что у него будет ребенок от другой. Новость была из разряда тех, что сражали наповал и лишали уверенности в себе. Теперь миз Спенсер уже ни в чем не была уверена – а менее всего в том, где же ее место в этом мире.

Вытершись, Хоуп принялась расчесывать спутанные волосы. Три года назад ей казалось, что она прекрасно управляется с собственной жизнью. Казалось, что она смогла оправиться от удара: вновь начала строить карьеру, отсудила у Блейна половину его состояния и обожаемый мужем «порше». Но ничего миз Спенсер не уладила. Она просто избегала думать о проблемах. И вовсе не оправилась от удара, а лишь приноровилась лежать на брюхе, чтобы никто больше не мог сбить ее с ног.

Прошлой ночью она вновь позволила себе поддаться страсти. Вновь ощутить жар в крови и покалывание под кожей.

Пройдя в спальню, Хоуп открыла дверь шкафа. Ну, возможно, «позволила» - неверное слово. Слишком невыразительное. Как только их губы слились, не было больше никаких «позволить». Не было даже мысли о «позволить» - лишь действовать. Стоило ей ощутить прикосновение губ Дилана, почувствовать ладонями его твердую грудь – как желание затмило все. Впервые за несколько лет Хоуп не стала убегать от него. Она стояла, ощущая тепло, ощущая, как страсть сжигает ее, будто паяльной лампой. В какой-то миг следовало остановиться. Да, следовало. Конечно, вот только это Дилан остановил ее, да еще так, словно сделал самую простую вещь в жизни. А потом, даже не оглянувшись, вышел из дверей дома Хоуп – и сейчас шериф был последним человеком, с кем ей хотелось бы видеться. Может, она наберется мужества встретиться с ним завтра. Или на следующей неделе.

В таком крохотном городке единственный способ избежать встречи с Диланом – это запереться в доме, но Хоуп не собиралась так поступать по двум очень веским причинам. Во-первых, ей нужна его помощь, чтобы раздобыть старые полицейские отчеты, а во-вторых, она не собиралась давать ему повод думать, будто распереживалась из-за прошлой ночи.

Роясь в шкафу, Хоуп убедила себя, что не собирается разряжаться в пух и прах, лишь бы Дилан стал локти кусать с досады. Миз Спенсер остановила свой выбор на том, что описала бы как «смесь стилей городской девчонки и провинциальной». Она одела короткую бирюзовую юбку-саронг, бирюзовую же шелковую блузку на бретелях и свои переливчато-бирюзовые сапожки от Тони Лама.

  37