3 
Не успел Лукас встать из-за стола, как она быстро прошла в кабинет и, сжимая сумочку, выпалила:
— Я беременна.
За свою жизнь Лукас понял, что хладнокровие является залогом успеха при общении с людьми, разрешении сложных ситуаций или принятии решений, поэтому произнес спокойным и ровным голосом, словно обсуждая сделку на переговорах:
— И чего ты хочешь от меня?
В ее глазах мелькнуло удивление… и боль. Он не ожидал, что можно увидеть боль в глазах женщины, не думая при этом, что им пытаются манипулировать. Но прежде, чем успел как-то сгладить свою грубость, Оливия развернулась и пулей вылетела из кабинета.
Лукас вскочил и ринулся за ней. Он не увидел ее у лифта, но услышал, как хлопнула дверь, ведущая на лестницу. И как ей удается так быстро бежать на высоких каблуках?
Внутри лестничного колодца он заметил, как мелькнуло что-то зеленое — Оливия была уже на первом этаже.
— Оливия! Подожди!
Но она или не услышала, или не захотела услышать. Ему удалось догнать ее только на стоянке — она никак не могла попасть ключом в замок, чтобы открыть машину. Он схватил ее за локоть.
— Мы должны поговорить. Она выдернула руку.
— Ни к чему.
— Оливия, это было слишком неожиданно для меня.
Начиная понемногу успокаиваться, она пристально посмотрела на него:
— Я ничего от тебя не хочу. Я просто подумала, что у тебя есть право знать об этом.
Но он хотел задать ей еще один вопрос:
— Ты уверена, что это мой ребенок? В ее глазах вспыхнула злость. Вставив наконец ключ в замок, она открыла дверцу машины.
— Оливия…
— Я не пришла бы к тебе, если б не была уверена. Я никогда не спала с другим мужчиной, Лукас. Поэтому в том, что ребенок твой, сомнений быть не может.
Она скользнула на водительское сиденье, но он успел задержать дверцу прежде, чем она закрыла ее.
— Мы должны все обсудить. Здесь, у тебя или у меня дома. Выбирай.
Помолчав, Оливия произнесла:
— Я живу в десяти минутах отсюда.
— Я поеду за тобой.
Держа в поле зрения маленькую голубую машину Оливии, Лукас напряженно думал.
У Оливии будет его ребенок.
Она никогда не спала с другим мужчиной.
За последние месяцы он заметил, что она стала проводить еще больше времени со Стенли, и был уверен, что они встречаются.
А что, если она его обманывает? Селеста лгала столько месяцев, клянясь, что любит его, уверяя, что ужасно хочет детей. Пока он не привез ее на ранчо к своим приемным родителям, пока не рассказал о своем прошлом и не убедился, что она любит детей не больше, чем ореховое масло или сандвичи с мармеладом. Ее привлекал его успех, его дом, его самолет. Она предполагала, что с ним ее ждет шикарная жизнь, с икрой и шампанским. Почему он не понял раньше, что она не принадлежит к тем женщинам, которые могут и хотят справляться с неумелыми детскими ручонками и со сбитыми коленками? Потому что он слишком сильно хотел иметь семью, чтобы сразу же заметить правду.
После разрыва с Селестой он решил, что когда-нибудь усыновит ребенка, это и будет его семья. Но оказалось, что он еще способен испытывать страстное влечение к женщине…
Мим и Уатт, его приемные родители, научили его всему — упорно работать, иметь свои жизненные ценности и быть в ответе за последствия своих поступков. Но такого рода последствий он никак не мог предвидеть. Он прекрасно понимал, что Оливии незачем ему лгать. Если бы это действительно был ребенок Стенли Уиткомба и она любила его, она не выглядела бы сейчас так, как будто весь мир ее рухнул.
Следуя за Оливией, Лукас подъехал к скромному жилому комплексу с большим количеством зелени вокруг. Он сильно отличался от престижного современного комплекса в Скотсдэйле, где находился его дом. Лукас въехал на парковку для гостей и вылез из машины. Они прошли по внутреннему коридору и поднялись по лестнице на один пролет, не произнеся ни слова. Когда Оливия впустила Лукаса в квартиру, он огляделся.
Оливия жила не в роскоши, но ее маленькая квартирка была куда уютнее, чем его большой дом. Софа небесно-голубого цвета с множеством подушек и цветным вязаным пледом, брошенным на спинку, столик из грубо обработанной сосны и плетеный коврик вызвали в нем ощущение тепла и уюта, как будто он оказался в гостиной на ранчо Мим и Уатта. В углу комнаты приютился маленький столик. В кухне Оливии даже двоим было тесновато.
Не успели они войти в квартиру, как Оливия объявила:
— Я не нуждаюсь в твоей помощи и не хочу ее. Сдерживаемое все это время желание заставило Лукаса пододвинуться к ней поближе.
3 
