18 
Года четыре назад за Ингрид начал всерьез ухаживать один бизнесмен — весьма богатый и уважаемый человек, которого даже родители одобрили, хоть и не без оговорок. Ингрид не слишком-то отвечала на его чувства, но зато он нашел ее «кнопку» — да, оказалось, что и у Ингрид есть «кнопка», и этот самый бизнесмен ее нашел. Он сказал, что у Ингрид есть талант.
До этого никто и никогда не говорил Ингрид, что у нее есть талант. Все, безусловно, признавали, что у нее есть внешние данные, есть фигура и шарм, а также то, чего никогда не может быть много — обаяние и сексуальность. Но талант?
Бизнесмен нашел у нее талант музыкального характера, и хотя до этого Ингрид была от музыки далека, дальше, чем Владивосток от Москвы, его комплименты и посулы имели совершенно невероятное воздействие. Ингрид всерьез увлеклась музыкой. Ее образование — экономическое — никоим образом не отвечало ее жизненным устремлениям. Она всегда хотела заниматься чем-то изысканным, чем-то творческим и мечтала с полным правом быть частью богемы. На этом-то и сыграл бизнесмен, вовсю превознося ее талант, голос и в особенности пластику, к которой был особенно расположен.
Результат этих ухаживаний удивил всех. Была закуплена подходящая таланту Ингрид песня, были сшиты костюмы, найдены все нужные люди. Даже был написан сценарий клипа, и должны были начаться съемки. Бизнесмен потерял голову совершенно, подарил Ингрид квартиру на метро «Сокол», которую, по ее капризу, переоборудовали в студию. Он даже сделал ей предложение, хоть и оказался сам на тот момент женат, а потом куда-то исчез с горизонта. Возможно, скрытая за кулисами жена решила выйти на сцену, возможно, бизнесмен попал в какое-то затруднительное положение. Факт был фактом — он исчез, перестал звонить и отвечать на звонки. Не сказать, чтобы Ингрид была опечалена. Ведь она была молода, перед ней были открыты все дороги, и к тому же теперь она знала, чего хочет. А она хотела музыку, в любом виде.
Вернее, скажем так, Ингрид хотела славы. Она больше не желала просто быть чьей-то женой, она больше не желала разделить судьбу своей матери. Она хотела, чтобы говорили о ней, а не о ком-то еще и чтобы на встречах именно она была главной в списке.
Конечно, бизнесмена было жаль. От него она могла получить много пользы, но ведь оставалась квартира, оставались продюсеры, наработанные связи. Даже отснятый материал для клипа и права на одну песню. Но все это вскоре стало неважным, потому что Ингрид встретила Готье.
* * *
Их отношения продолжались уже больше года, и иногда Ингрид задумывалась над тем, какого рода это были отношения, и были ли это вообще отношения. Что-то было, это безусловно, это неоспоримо. Были нелепо короткие ночи, были поразительно длинные дни, когда она ждала его. Она, которая вообще никого никогда не ждала и которая терпеть не могла никакие рамки и ограничения. Были короткие моменты странного, необъяснимого счастья, такого сильного, что она чувствовала, что может от него умереть.
— Что ты, сумасшедшая? Как можно умереть от счастья? Чудовищно и банально, знаешь. Как «слиться в поцелуе на фоне заката, когда теплые океанские волны лижут песок». Ты пробовала когда-нибудь лизать песок? — смеялся Готье, запутывая руками ее длинные волосы.
— Ты хуже жвачки, которая прилипает, — после тебя волосы вообще невозможно расчесать.
— Самые солнечные волосы в мире, — говорил он, с сожалением убирая пальцы. Он их любил, говорил, что таких сияющих рыжих волос просто не бывает и что за них он готов поставить памятник какому-нибудь Менделееву — за создание науки химии, которая дала миру такие прекрасные красители.
— Это мой натуральный цвет, — возмущалась Ингрид. Хотя, конечно, это были специальные составы, ее мать присылала ей из Германии. Натуральный цвет! Самое сложное в работе «красивой женщины» — выглядеть натурально. От Ингрид и в самом деле падали в обморок все мужчины — от двадцатилетних до семидесятилетних. Но не Готье. Он любил ее волосы, однако это совершенно ничего не меняло. Ингрид была совершенно уверена в том, что он ее не любит. Он вообще никого не любил. Никого и ничего, кроме своих безумных снов, мыслей, в которые проваливался, как в параллельную реальность. Он ценил только мир звуков, от которого действительно был без ума.
Это-то и было самым сложным — смириться с тем, что, как бы ты ни старалась и каких бы успехов ни добилась, ты остаешься номером «два», что совершенно Ингрид не устраивало. Она пыталась бороться. Безуспешно старалась вызывать в нем ревность, приводила ухажеров, тех же продюсеров, показывала свою значимость, кричала и требовала, когда не оставалось терпения, но Готье было все равно.
18 
