Особенно,... 
86 
- Еще один день, - проговорил Джейсон, - и все будет кончено. Ты будешь рада, не так ли?
- О да, очень.
Джейсон ничего не сказал, но ее ответ больно ранил его.
- Макс будет очень рад возвращению, я уверен в этом, - заговорил Джейсон. - Он, должно быть, скучает по своей комнате.
- Да, конечно, - согласилась Эйми.
- А этот человек…
- Арни, - с готовностью напомнила Эйми.
- Да. Он, несомненно, будет рад вам.
- Безумно, - поддакнула Эйми, пытаясь заставить свой голос звучать искренне и радостно.
- Эйми…
- О Боже, посмотри на часы! - воскликнула она, когда Джейсон выезжал на дорогу. - Дорин, наверное, нас заждалась.
- Наверняка. Я уверен в этом. Послушай, я о сегодняшнем…
- А, об этом. - Эйми поняла, что он говорил о поцелуе. - Если хочешь, я не буду говорить об этом Арни. А сейчас я желаю тебе спокойной ночи, увидимся утром. - И она стала подниматься по ступенькам крыльца. Через несколько минут она на цыпочках пошла взглянуть на Макса, чтобы быть уверенной, что с ним все в порядке. Он так крепко спал, что даже не пошевелился, когда она накрывала его еще одним одеялом.
- Думаю, что твоя бабушка сумасшедшая, - прошептала она спящему ребенку. Эйми пообещала Милдред, что она позволит Джейсону сделать первый шаг.
- Пока он не скажет тебе, что вовсе не собирается жениться на Дорин, ты должна постоянно напоминать ему о Барни.
- Арни, - поправила ее Эйми. Макс во сне перевернулся на другой бок, на мгновение открыл глаза и увидел мать: потом на его лицо появилась добрая улыбка, и он снова закрыл глаза. Чтобы немного расслабиться, Эйми стала думать о том, как он смотрел на нее. От его улыбки таяло сердце.
- Знакомство с тобой было для меня благословением, - прошептала она, целуя кончики своих пальцев и касаясь ими губ Макса.
Распрямившись, она зевнула. Пора спать, завтра приезжает президент Соединенных Штатов.
- Вот первый, - сказала Эйми, протягивая руку к листу бумаги, выходившему из факсового аппарата. По мере того как она читала, глаза ее открывались все шире - сначала от ужаса, потом от изумления.
- Скажи же нам! - воскликнул Рафаэль. - Что там написано?
С лицом, выражающим сомнение, Эйми протянула факс юноше. Его ножевая рана за последние недели зажила, и теперь он был уже гораздо меньше похож на убийцу, разыскивающего свою жертву.
Рафаэль пробежал глазами текст, расхохотался и передал бумагу Джейсону.
Все, кто работал над фресками, сгрудились в библиотеке вокруг факсового аппарата, словно они замерзли, а это была не канцелярская машина, а жаркий камин.
Этим утром президент посетил Абернети, и теперь они ожидали от президентской службы информации пресс релиз о том, что видел президент. То, что появится в прессе, могло либо сделать карьеру Эйми, либо разбить ее.
- Гибрид японского искусства и яванского театра теней с «Арт Деко», - прочитал вслух Джейсон. - «Ошеломляюще и весьма самобытно». - Он с сомнением взглянул на Эйми.
- Читай дальше, - попросила она. - Читай до конца.
Поскольку Джейсон больше ничего не сказал, Эйми взяла у него бумагу.
- Эта статья в основном развенчивает мои «хорошо выполненные» и «имеющие право на существование» фрески, тогда как работы Макса… - Она всмотрелась в текст, чтобы точно его процитировать. - «Представляют собой Искусство с большой буквы». - Эйми посмотрела на сына, сидевшего в кресле, и улыбнулась ему. - «И они, - продолжала Эйми, - великолепны».
Все это происходило в «Комнате Абернети», вход в которую в течение всех шести недель был для Эйми закрыт, так как ее сын творил в одиночестве. Когда Эйми подумала об этой комнате, она поняла, что нужно быть готовой утешать Макса, если ни на кого не произведут впечатления черные формы, которые ребенок двух с половиной лет называл обезьянами. Но когда Эйми, наконец, увидела эту комнату, следуя позади президента, она была слишком ошеломлена увиденным на стенах, чтобы помнить о том, кто был рядом с нею.
- Священный Толедо, - пробормотала она, оглядывая комнату, и ее слова, казалось, выразили единодушное мнение, поскольку никто больше не проронил ни слова. Все стены, потолок и даже деревянный пол являли собою картину мрачных джунглей. Высокие, как башни, бамбуковые заросли словно шевелились под легким ветерком, которого не было в комнате, но который ощущался в росписи. Обезьяны выглядывали из-за веток и стеблей растительности; одни из них жевали бананы, другие просто смотрели пристальным взглядом, неотступно следя за вами, пока вы не отступали назад, боясь оказаться слишком близко к этим неприрученным обезьянам.
86 
