Особенно,... 
52 
– Привет! – крикнула она через весь вагон.
Четверо молодых людей повернулись, поглядели на нее и тоже крикнули «Привет!», будто старой знакомой.
– Привет, – ответила она им, а я почувствовал укол ревности, такой же необъяснимый, как и утренние приступы раздражения.
– Доброе утро, доброе утро, – сказала она нам – со старшим поколением она, видимо, разговаривала на другом языке. – Мистер Пуллинг, все в порядке.
– Что в порядке?
– Цикл. Месячный цикл. Видите, я была права. Вагонная болтанка… Словом, помогло. У меня ужасно болит живот, но настроение обалденное. Прямо не дождусь, чтобы сказать Джулиану. Ой, я так надеюсь, что он будет в Гульханэ, когда я доберусь туда.
– Ты куда? В Гульханэ? – крикнул американец.
– Да, а ты?
– Тоже. Мы можем поехать вместе.
– Колоссально.
– Садись к нам и возьми себе кофе, если у тебя есть деньги.
– Вы не обидитесь? – спросила Тули тетушку. – Они тоже едут в Гульханэ. Вы были так добры, мистер Пуллинг, – обратилась она ко мне. – Не знаю, что бы я без вас делала. Это был период полного душевного мрака.
Как ни странно, но мне захотелось, чтобы она называла меня Клякса.
– Не увлекайтесь сигаретами, Тули, – посоветовал я.
– Теперь-то уж можно не экономить. Их там легко достать – в Гульханэ, я имею в виду. В Гульханэ все можно достать. Даже кислоту. Мы ведь с вами не расстаемся? Мы еще увидимся, правда?
Но увидеться нам больше не довелось. Она теперь принадлежала молодым, и мне ничего не оставалось, как только помахать ей в спину, когда она прошла впереди нас через таможню. Американская пара шла, по-прежнему держась за руки, а вьетнамский парнишка в одной руке тащил сумку Тули, а другой обнимал ее за плечи, чтобы защитить от толпы, протискивающейся за барьер в зал таможни. Ответственность с меня была снята, но Тули не уходила из памяти, как упорная глухая боль, которая, несмотря на свою незначительность, не перестает тебя мучить. Вот так, наверное, и начинаются серьезные заболевания, вроде рака.
Интересно, ждет ли ее Джулиан? И поедут ли они в Катманду? Будет ли она всегда помнить, что нужно вовремя принять таблетку? Когда я второй раз за день тщательно брился в номере «Пера палас», то обнаружил, что в полумраке купе не заметил на щеке пятнышко от губной помады. Вот откуда проистекал скоропалительный вывод тетушки. Я стер пятно и тотчас же снова стал думать о ней. Я мрачно поглядел на свое лицо в зеркале, но на самом деле мой мрачный взгляд был направлен на ее мать, живущую в Бонне, и отца, болтающегося неизвестно где по делам ЦРУ, а также на Джулиана, боящегося кастрации, – на всех тех, которые должны были заботиться о ней, а вместо этого сняли с себя всякую ответственность.
Мы с тетей Августой позавтракали в ресторанчике под названием «У Абдуллы», после чего она повезла меня осматривать главные туристские достопримечательности – Голубую мечеть и Святую Софию. Меня все время не покидало чувство, что тетушка сильно обеспокоена – в отеле на ее имя не было никакой корреспонденции.
– А вы не можете позвонить генералу? – спросил я ее.
– Даже когда он служил в тунисском посольстве, он не доверял своему телефону.
Мы стояли в почтительной позе посреди Святой Софии – здание, когда-то прекрасное, теперь было испещрено уродливыми бледными арабскими надписями цвета хаки и напоминало огромный неряшливый зал ожидания на железнодорожной станции, когда нет наплыва пассажиров. Несколько человек изучали расписание поездов, и один из посетителей держал чемодан.
– Я забыла, какая она безобразная, – сказала тетушка. – Пойдем домой.
Странно звучало слово «дом» применительно к «Пера палас», напоминающему павильон в восточном стиле, специально построенный для международной ярмарки. Тетушка заказала две порции ракии в баре, где были сплошь зеркала и резьба. От генерала Абдула все еще не было никаких вестей, и я впервые увидел тетушку в растерянности.
– Когда он дал знать о себе в последний раз? – спросил я.
– Я говорила тебе. Я получила письмо в Лондоне, на следующий день после визита этих полицейских. А потом весточку в Милане через Марио. Он сообщал, что все в порядке. Если бы произошли какие-то изменения, Марио бы знал.
– Уже почти время обеда.
– Я не хочу есть. Прости меня, Генри, я немного расстроена. Может быть, из-за тряски в поезде. Я прилягу и буду ждать звонка. Не могу допустить, что он меня подвел. Мистер Висконти всегда полагался на генерала Абдула, а ведь он мало кому доверял.
52 
