156 
— Конечно, лучше. Твое присутствие меня исцеляет.
Три дня я провела в Уонстеде, ухаживая за Робертом. На четвертый он почти выздоровел, если не считать легких подагрических болей. Я решила, что теперь можно поговорить с ним всерьез.
— Роберт, ты просто дурак, — сказала я.
С виноватым видом он ответил:
— И сам хорошо это знаю.
— Ты совершенно себя не бережешь. Чревоугодничаешь, как последняя свинья. Посмотри, какой ты стал жирный, какая у тебя багровая физиономия. А помнишь, каким ты был стройным, когда явился ко мне в Хэтфилд?
— Еще бы! Я продал свои поместья, чтобы у тебя были деньги.
— А я за это сделала тебя своим шталмейстером. Ты был как тростинка, Роберт.
— Что ж, все мы стареем… Кроме тебя.
— Я тоже старею, Роберт, хоть и стараюсь сражаться с возрастом. Но моя борьба обречена на поражение, в конце концов время победит. Но ничего, я еще побарахтаюсь. И ты, Робин, тоже не должен сдаваться.
— Что бы я стал делать без тебя в этой жизни? — спросил он.
— Ничего, не пропал бы, — язвительно ответила я. — У тебя новая жена, надеюсь, ты с ней счастлив. Ну погоди, эта волчица еще покажет тебе клыки.
Роберт кинул на меня страдальческий взгляд.
— Как ты мог так поступить со мной? — не выдержала я. — Зачем ты меня обманывал?
— Но ты лишила меня всякой надежды. Ты ясно дала понять, что отдаешь предпочтение этому французу.
— Нет, все-таки ты настоящий болван! Неужели ты ничего не понимаешь?
— Мне нужен сын. Я не мог больше… ждать. Внезапно я понял, что моим мечтам сбыться не суждено.
— Мы с тобой принадлежим друг другу, — сказала я. — И ничто не может встать между нами, ты сам это знаешь.
Роберт кивнул.
— Всякое случалось в нашей жизни, — продолжила я. — Мы оба — частица Англии, наши жизни сплетены, и так будет всегда…
— Да, я знаю. Вот почему я не сумел справиться с обидой, когда ты меня отвергла.
— Милорд, вы должны были задуматься о том, как подействует на меня ваш вероломный поступок.
— Но ведь ты сама отказалась от меня! Предпочла спутаться с этим гнусным французиком!
— Ты просто дурак, Робин. Ревнивый дурак.
— Не спорю.
— Я приказываю тебе немедленно поправиться. А со временем… ты сможешь вернуться ко двору.
— О, мое обожаемое величество!
Мое лицо посуровело.
— Но вернешься ты один, — твердо отрезала я. — Я не желаю видеть твою волчицу. Никогда.
Так между нами произошло примирение. Я решила закрыть глаза на брак Роберта, но его жене путь к моему двору был раз и навсегда заказан.
* * *
Внешняя политическая обстановка усложнялась. Я поняла, нужно что-то решать с герцогом Анжуйским. Гугеноты и католики подписали Неракский договор, а это означало, что затяжная гражданская война во Франции заканчивается и у парижского двора отныне развязаны руки. Ни в коем случае нельзя было давать французам повод для ссоры. Вопрос с Нидерландами оставался открытым. Кроме того, в Португалии умер король, не оставив наследника, и Испания вознамерилась захватить освободившийся престол, что неминуемо сделало бы эту обширную империю еще могущественней.
— Портить отношения с французами никак нельзя, — сказал Берли. — Ваше величество, пора принимать решение. Если вы не намерены заключать брак, лучше прервать переговоры прямо сейчас.
— Зачем? — осведомилась я. — Чтобы навлечь на нас гнев королевы-матери, моего маленького Анжу и всей Франции? Очень мудро, ничего не скажешь!
— Да уж мудрее, чем доводить дело до крайности. Давайте подумаем, ваше величество, как нам тактичнее прервать переговоры. Разумеется, если ваша точка зрения на замужество не переменилась…
— Предоставьте это мне, милорд. А пока готовьтесь к визиту герцога Анжуйского.
Советники наперебой убеждали меня выйти замуж за французского принца. Де Симье считал, что его миссия успешно завершена, и писал королеве-матери и герцогу, что я с нетерпением жду приезда жениха.
Я же готовилась к тяжелому испытанию. Судя по тому, что мне рассказывали о принце, он был настоящим уродом. Несмотря на все эликсиры и притирания, от следов оспы избавиться не удалось, да еще и ростом крайне мал. Мои придворные шушукались за моей спиной, с любопытством и опаской ожидая развязки.
И вот час настал. Боже мой, герцог и впрямь был весьма нехорош собой. Чуть ли не карлик, с лицом, испещренным оспинами, и, словно не удовлетворившись этим, болезнь сыграла с герцогом злую шутку: одна из оспин разместилась прямо на кончике его длиннющего горбатого носа, создавалось ощущение, будто нос у моего жениха раздвоенный. Лягушонок, да и только.
156 
