130 
Берли убеждал меня, приводил веские аргументы. Ведь Мария написала Норфолку преступное письмо, согласилась на мое убийство, хотела отнять корону.
Я помнила об этом, но все же не могла поверить, что королева Шотландская была полностью посвящена в дела заговорщиков. Хотя почему бы и нет? Ведь согласилась же она на умерщвление Данли.
Тогда Роберт предложил другой план, коварный и хитроумный, вполне в его духе, и Сесил поддержал его затею.
План состоял в следующем. Я предоставлю Марии свободу, но с непременным условием, что она вернется к себе в Шотландию. Там вчерашняя пленница попадет в руки своих заклятых врагов, закоренелых злодеев — Джеймса Дугласа, графа Мортона (он был в числе убийц несчастного Давида Риччио) и Джона Эрскина, графа Марр. Этот последний недавно прикончил двух своих соперников, Моррея и Леннокса, и провозгласил себя регентом Шотландии. Оба правителя должны были немедленно схватить Марию, судить ее и тут же привести приговор в исполнение. На все это им отводилось не более четырех часов.
В Шотландию отправилось тайное посольство во главе с неким Генри Киллигрю, человеком толковым и надежным. Он должен был заключить с шотландскими правителями договор, убедив их в несомненной выгоде предприятия.
Берли напутствовал нашего посланника, велев ему объяснить шотландцам все преимущества затеваемой интриги, а также выяснить, чего они хотят взамен.
Началась затяжная торговля, которая вызывала у меня лютое отвращение. Лишь настойчивость Берли и Роберта не давала мне поставить крест на всей этой истории.
Граф Марр не слишком опасался Марии, считая, что в протестантской Шотландии королева-католичка ему неопасна. Зато проповедник Джон Нокс, религиозный фанатик (я всегда терпеть не могла этот сорт людей) с удовольствием присоединился к заговору, ибо ненавидел Марию всей душой.
Когда в конце концов договоренность с Марром была достигнута, регент вдруг скоропостижно скончался. Казалось, сами ангелы, к которым взывала Мария в своих молитвах, спустились с небес, чтобы спасти ей жизнь. С графом Мортоном вести переговоры оказалось куда сложнее, чем с Марром. Для начала он потребовал пожизненную ренту, равноценную сумме, которую я ежегодно тратила на содержание Марии в Англии. Подобная наглость возмутила меня до глубины души. Я всегда считала, что процветания можно достичь лишь посредством строгой экономии, и терпеть не могу, когда деньги пускают на ветер. Конечно, я тратила крупные суммы на наряды, с годами у меня накопился весьма обширный гардероб, но ведь королева всегда должна быть одета подобающим своему сану образом. Мой двор содержался на широкую ногу, к столу подавали дорогое вино и хорошую пищу. Правда, сама я ела очень мало, а вино непременно разбавляла водой. Я с уважением отношусь к деньгам, хоть никогда и не занималась стяжательством и это качество унаследовала от своего деда. Многие называли его скупцом, но лишь благодаря Генриху VII Англия стала процветающей страной, а вот расточительство моего отца оставило казну совершенно пустой. Я считала делом чести расплатиться за долги всех моих предшественников, а это была сумма весьма крупная. Англичане, и прежде всего жители Лондона, знали о моей скрупулезной честности и высоко ценили это качество. Отец считал, что служить королевскому двору — уже высокая честь, не нуждающаяся в дополнительной оплате. Я же всегда платила тем, кто на меня работал.
При мне страна добилась еще большего богатства, чем при Генрихе VII, и я достигла этого благодаря осторожности, экономности и предусмотрительности.
Вот почему мне не хотелось платить столько денег негодяю Мортону, а между тем его требования делались все наглее и наглее. Несомненно, он догадывался, как сильно заинтересован лорд Берли в том, чтобы не только избавиться от королевы Шотландии, но и проделать это чисто, никоим образом не замарав мою репутацию. Марию должны были казнить ее собственные мятежные подданные, тогда Англия останется в стороне и все можно будет свалить на дикость шотландских варваров.
Затем Мортон выдвинул новое требование, уже откровенно невыполнимое. Он захотел, чтобы казнь Марии происходила в присутствии трех тысяч английских солдат, а также моих посланников — графа Бедфорда, графа Эссекса и графа Хантингдона.
Получив сей ультиматум, мы поняли, что нашему плану осуществиться не суждено. Ведь для того и затевалась эта хитроумная интрига, чтобы Англию нельзя было обвинить в расправе с королевой, и Мортон прекрасно все понимал. Зачем же ему тогда понадобились мои солдаты?
130 
