58 
— Да, но есть еще карета, в ней тоже можно ездить. Я редко пользуюсь ею. Могу сказать вам, в той стране все по-другому.
— Я не сомневаюсь.
— Здесь… здесь все напоминает сад. Здесь повсюду жилье. А эти маленькие поля и дороги… все это так отличается…
— Вы уже неоднократно говорили об этом.
— Значит, я должен извиниться за то, что повторяюсь.
— Это бывает со всеми, — сказала я, чтобы напомнить ему, что и он небезгрешен, хотя и считает себя таким. Он перешел в галоп, я попыталась последовать за ним, но моя лошадь отказалась. Вместо этого она внезапно остановилась, опустила голову и начала пощипывать придорожный куст.
— Вперед, — шептала я. — Он засмеет нас.
Но, очевидно, лошадь решила тоже посмеяться надо мной.
Джосс Мэдден обернулся, и я услышала взрыв смеха.
— Вперед, Джокер, — сказал он, и реакция была мгновенна. Хитрый Джокер тотчас же оставил куст и двинулся вперед с оскорбленным видом, как бы говоря: «Что можно ожидать от меня с этой девчонкой на спине?»
— Вы должны управлять своей лошадью, — сказал Джосс, улыбаясь, явно довольный поддержкой Джокера.
— Я это хорошо знаю, — ответила я.
— Он знает, кто его хозяин. Видите, я только позвал его, и он покорился.
— Я никогда прежде не видела эту лошадь, — запротестовала я.
— Он немного шаловлив и думает, что ему это сойдет. Но он понятлив. Итак, Джокер, больше не шали. Делай то, что эта леди приказывает тебе. Вперед.
Мне было ненавистно это утро, потому что я чувствовала, что он старается показать мне, какая я неловкая. Он доказал мне это не один раз. Был случай, когда он, галопируя по поляне, позвал Джокера за собой. Я подумала, что он надеется, что я упаду и сломаю себе шею. Меня бесило, что он командует моей лошадью, а когда она бросается за ним, я знаю, что не смогу удержать ее. Ужасная мысль пришла мне в голову: он пытается убить меня, чтобы не жениться. Если я умру, Бен не прогонит его. Его драгоценная компания достанется ему без женитьбы. О, он так тщеславен! Он самый настоящий павлин… щеголяющий своим превосходством, как павлин своим хвостом.
Внезапно он оказался около меня. Он схватил за узду моего коня, и некоторое время мы скакали рядом. Когда мы остановились, он засмеялся.
— Я должен научить вас ездить верхом, — сказал он, — я сделаю это до отъезда: вы не можете поехать в Австралию без этого.
— Не думаете ли вы, что было бы лучше вообще оставить эту затею? — спросила я.
— Что?! А платье, а оглашение?.. — неожиданно он очень серьезно добавил: — А как же Бен?
— Мне это все ненавистно, — страстно воскликнула я.
— Вы хотите сказать, что ненавидите меня?
— Думайте что хотите.
— Крепкая основа будущего брака, — насмешливо произнес он. — Говорят, что со временем чувства меняются, во всяком случае ваше отношение не может измениться к худшему, так как хуже быть не может.
— Не кажется ли вам все это фарсом?
— Жизнь часто бывает еще нелепее.
— Но не так, как эта немыслимая свадьба.
— А вы не думаете, что это положение довольно пикантно? Вы и я пойдем в церковь и принесем обеты, но все, что мы дадим клятву исполнить, будет ложью, ведь мы обещали себе не делать этого. Женитьба — это ожидание потомства. Это главное. Но для нас женитьба — это… одно название.
— Это ваше выражение, — сказала я.
— Оно подходит. Оно точно передает значение нашего союза. Мы скажем — любить и беречь, а вы объявляете мне, что ненавидите меня.
— У вас не меньше причин желать прекращения этой пародии.
— Но мы же не собираемся делать это, правда? Вы согласны с тем, что мы оба благоразумные люди? Слишком много можно выиграть и слишком много потерять. Сделаем так, как лучше. Кто знает, может, мне удастся сделать из вас неплохую наездницу, а вы сможете держать меня на расстоянии.
Внезапно его глаза заблестели, и я увидела в них гордость, которая, как я начинала думать, была главной чертой его характера. Он вышел из себя, потому что меня не привлекала его мужественность… его сила… или что там еще.
— Позвольте мне сказать, — гневно произнес он, — я думаю, что второго мы достигнем быстрее.
Мы повернули наших коней к Оукланду. Аллюром, как сухо сказал он, потому что это в моих силах. Конечно, я ненавидела его, а он, казалось, презирал меня. Ну что же, значит, не было необходимости волноваться, потому что я могла не бояться его излишнего внимания ко мне. И оттого, что он так откровенно сказал мне об этом, я начала упрямо надеяться на его внимание, безусловно, только для того, чтобы дать ему отпор.
58 
