14

Затем, совершенно неожиданно — ибо слухам никто не верил, — прибыл гонец с сообщением, что армия пройдет здесь на север и что их, передовых наблюдателей, захватят с собой. Надлежало подготовиться. Вытащили из запасников пулебросы. С опаской вычистили их — все знали, что эти штуки взрываются ни с того ни с сего в руках владельцев. Проверили запасы взрывчатого порошка для этого оружия. Главное же — приготовили мешки с одеждой и едой, наточили ножи.

И вот горизонт на юге ожил, и на них надвинулась армия хеннов. Большая армия, в десять тысяч, и шла она шесть часов, и отдыхала два, и снова шла, и через шесть часов опять останавливалась на отдых — и так день и ночь, десять дней кряду. Высокая полная луна освещала землю, но пыль, вздымаемая десятью тысячами пар ног, затмевала ее свет. Роз шагала рядом с Маарой и болтала о том, как хорошо будет в Шари, и о том, что еще ни разу ей не приходилось двигаться вместе с армией на штурм города. Маара приглядывалась к обстановке и размышляла, как ей получше удрать. Когда с очередной возвышенности вдруг открылся вид на башни и купола Шари, войско замерло, и почти тут же из тысяч глоток вырвался дружный торжествующий вопль. Все думали о богатой добыче. Маара удивлялась: где же армия агре? В ее голове выкристаллизовалась очевидная истина, и она удивлялась, неужели генерал Израк не замечает очевидного? Если город оставлен без защиты, если противнику позволяют без помех в него войти, значит, там ждет ловушка. Войска генерала Шабиса могли скрываться за холмами, окружавшими город со всех сторон. И сама она — лишь мелкий зверек, которому стоило бы подумать о спасении шкуры. Но куда денешься из колонны на марше? И Маара в составе армии хеннов вошла в Шари, улицы которого поражали величием. И здесь они не увидели никого, кроме спасавшихся бегством обитателей, прятавшихся в дома, в лавки, в сараи, иные даже на деревья карабкались. Голова колонны высунулась на центральную площадь. Армия остановилась. Возможно, генерал Израк только теперь сообразил, что попал в ловушку, и прикидывал, то ли ему отступить, то ли искать противника и драться. Задумывались и солдаты. Армия, не вступавшая в настоящую битву на протяжении уже нескольких лет, запаниковала. Маара увидела, что ее час настал. Строй рассыпался, солдаты кинулись в боковые улицы, в проулки, в сады и дома, разрываясь между страхом и жаждой наживы. Маара вбежала в лавку, стянула форменную куртку армии хеннов со знаками различия, натянула «вечную» коричневую рубаху, вытащенную со дна мешка, выпрыгнула на улицу и смешалась с толпой беженцев, устремившейся на север. Войска Шабиса, охватившие город клещами, беспрепятственно пропускали их, офицеры кричали вслед:

— Идите на Карас, скоро вернетесь!.. По дороге вас накормят! — Но мало кто их слышал, все стремились как можно скорее оказаться подальше от Шари. Уже вовсю циркулировали ужасающие истории об убийствах, грабежах, изнасилованиях.

Маара вовсе не стремилась в Карас. Она выскочила из толпы возле большого шиповного дерева, под которым стояла группа офицеров-агре. Помня, что она больше не солдат, а беззащитная беженка, молодая женщина, Маара заскочила за какую-то будку, вытащила из пояса золотую монету и, сжав ее в кулаке, подошла к офицерам.

— Мне нужен генерал Шабис.

Реакция оказалась такой, какой она и ждала: удивление и недоверие, сменившиеся дружным ржанием.

— Он знает меня.

— Да ну!

— Генерал Данн здесь? — рискнула она.

— И он тоже тебя знает?

— Да, представьте себе.

Уверенность этой молодой женщины, а также то, что она, как Данн и Шабис, была махонди, чуть было не подвигли воинов на следующий вопрос, но веселость преодолела. Все снова заржали, а один из офицеров схватил Маару за руку и потащил за собой в пустующую чайхану. Но прежде, чем он успел задрать ее рубаху и приступить к штанам, Маара сунула ему под нос золотую монету.

— Получишь, если доставишь меня к Шабису или Данну. И я не скажу им, что ты собирался меня изнасиловать.

Ее уверенность и спокойствие убеждали больше, чем вид монеты.

— Я на службе, — проворчал офицер.

  119