90 
Должно быть, ее лицо стало невероятно печальным, потому что Кэролайн, обняв ее за плечи, тихо сказала:
— Прости меня.
— И ты меня прости. Во время аварии я сломала обе ноги. Именно поэтому, когда меняется погода, они начинают болеть.
— Как его звали?
— Роберт Эдвардс. Он был сыном маркиза Сент-Джаста. Ради меня Роберт отказался от наследства… — Она тряхнула головой. — По дороге в Шотландию нам с Робертом пришлось провести вместе одну ночь, но он даже не притронулся ко мне. Роберт берег мою честь. Если бы я была богатой наследницей, то наверняка нашелся бы какой-нибудь охотник за приданым, который ради денег смог бы забыть о неблаговидном поступке, который я совершила. Однако денег у меня не было, и мой отец, дед Трамбалла, сказал, что выйти замуж я уже не смогу. Он хотел отправить меня в дом к одному из своих друзей, чтобы я работала там горничной, но я не хотела быть горничной. — Минерва улыбнулась Кэролайн. — Я не подчинилась, пошла против воли отца. Я намеренно вела себя дерзко, чтобы спровоцировать его на решительный шаг, и мне это удалось. Он выгнал меня из дому. Это был самый ужасный период моей жизни. Меня совершенно не волновала не только репутация моей семьи, но и моя собственная репутация, я забыла все, чему меня учили… Мне хотелось разрушить, уничтожить, погубить себя. — Минерва покачала головой. — О Кэролайн, ты не представляешь себе, сколько ночей я провела без сна. Я просила Господа забрать меня к себе, просила его убить меня ударом молнии. Я не могла понять, почему он забрал у меня Роберта, а меня оставил мучиться на этом свете, зная, что без Роберта я не смогу жить.
— Что же случилось дальше?
— Я встретила Шарлотту, — улыбнувшись, сказала Минерва. — Она стала моей спасительницей. Я была уверена, мне ее послал Господь. Она вернула меня к жизни. — Закатив глаза, она погрузилась в воспоминания. — Мы встретились здесь, в Лондоне. Барон, ее муж, умер, оставив ее практически без средств к существованию. Ей тогда было всего восемнадцать лет, а замуж она вышла в пятнадцать. Меня передавали от одного мужчины к другому…
Минерва заставила себя посмотреть в лицо племяннице.
— Это была ужасная жизнь, Кэролайн, и Шарлотта знала, что это не для меня. Она стала моим другом и научила уважать себя. Шарлотта верит в то, что наш мир огромен и разнообразен и в нем много интересного и прекрасного, — великолепных городов, замечательных людей и… искусных любовников, — добавила она, грустно усмехнувшись. — Потом я встретила Бернардо, и моя жизнь потекла спокойно и размеренно. Мы очень трепетно относились друг к другу, заботились друг о друге. Он сделал меня невероятно счастливой.
Сдвинув брови, Кэролайн погрузилась в размышления, пытаясь осмыслить все, что она услышала от Минервы, и наконец сказала:
— Тетушка, я хочу тебе кое в чем признаться. Однако боюсь, что после этого ты сочтешь меня лицемеркой.
— Кэролайн, я ни за что не поверю, что ты можешь быть лицемеркой. Прошу тебя, доверься мне. Я никогда не предам тебя.
— Я пришла к выводу, что если я согрешу с мистером Феррингтоном, то это будет не так уж и плохо.
Услышав ее слова, Минерва от удивления едва не упала с кровати.
— Когда он рядом, со мной происходит что-то невероятное, — продолжала Кэролайн. — Меня бросает то в жар, то в холод. Сначала мне кажется, что я готова на любые безумства, а потом снова становлюсь сдержанной и рассудительной. То у меня от радости кружится голова, то я испытываю безотчетный страх. — Встав с кровати, она принялась расхаживать по комнате. — Когда его нет рядом, я постоянно думаю о нем. Когда же он возле меня, то, как бы я ни старалась защититься от его чар, ему все-таки удается сломить мое сопротивление. Тогда я даже не вспоминаю о документах на дом. Сегодня вечером я могла бы попросить его вернуть мне документы, но я этого не сделала. Я даже не злилась… Честно говоря, я была рада, что мне снова удалось увидеть его. — Кэролайн тряхнула головой. Она так разволновалась, рассказывая о своих чувствах, что ее щеки покрылись румянцем. — Он мне все время снится, а когда я просыпаюсь, то ощущаю смутную тревогу и уже не могу заснуть. С тех пор как я встретила его, я лишилась покоя.
— Кэролайн, я была уверена, что ты ненавидишь мужчин. Сегодня днем ты с такой злостью говорила о Феррингтоне, как будто он твой злейший враг.
Кэролайн замерла на месте.
— Это и есть самое настоящее лицемерие, — сказала она. — Да, я хочу вернуть свой дом, но если Феррингтон отдаст мне документы, то я больше никогда не увижу его. Мне кажется, что я не смогу без него жить.
90 
