Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
102 
Забияка Нодах иногда отталкивал Киту с дороги, чтобы добраться до вкуснятины — сердца и почек. Когда происходило подобное, я срывался с места и устраивал шуточную драку с Нодахом, а потом возвращался назад. Уровень адреналина у меня зашкаливал. После такого урока Нодах пятился и делал то, что я ему велел.
Я научил волчат их языку: скулить на высоких нотах — значит выказывать одобрение, на низких—успокаивать. Рычание — это предупреждение, а фыркание означает опасность.
Но сложнее всего было научить их расставлять приоритеты. Если стая в опасности, они должны при любых условиях защищать альфа. Любого другого члена стаи можно заменить, но если потеряется альфа-особь, стая, вероятнее всего, распадется. Поэтому после того, как были вырыты сообщающиеся норы — глубокие норы, где они могли бы спрятаться от опасности в образе медведя, человека или любой другой угрозы, — я стал играть в салки, кусал их за ноги и заднюю часть туловища, как будто их преследует хищник. Я гнал их к сообщающимся норам, чтобы они поняли: единственный способ укрыться от меня — спрятаться в норе. Но я должен был быть уверен, что первой они всегда пускают Киту. В сравнении с этой будущей альфа-самкой Нодах и Кина были второстепенными.
И каждый раз меня это убивало. Потому что, как бы я ни хотел стать волком, я всегда оставался всего лишь человеком. А разве родитель может выбрать одного ребенка, пожертвовав другим?
КАРА
Циркония Нотч живет на ферме, рационально использующей природные ресурсы, на самой границе штата Нью-Гэмпшир — можно сказать, почти в Канаде. У нее по двору свободно разгуливают козы и ламы, чему, когда мы подъезжаем к дому, невероятно радуется мама, ведь это означает, что можно занять близнецов животными, пока я буду беседовать со своим новым адвокатом.
Женщина сказала по телефону, что сейчас она почти не занимается юриспруденцией, потому что нашла себе новую профессию: сейчас она медиум почивших в бозе животных. Она поняла, что обладает этим даром, всего пять лет назад, когда среди ночи во сне к ней явился дух умершего лабрадора ее соседей и стал лаять. Разумеется, горел соседский дом. Если бы Циркония не забила тревогу, произошло бы непоправимое.
Я вхожу в дом и чувствую запах ладана. На окне с двадцатью пятью ромбиками — оконными стеклами — стоят баночки из-под желе, наполненные жидкостью, похожей на воду с растворенным в ней пищевым красителем. В результате получается нечто среднее между радугой и аптекарским шкафом из «Ромео и Джульетты», каким он рисовался мне, когда я в десятом классе читала это произведение. В дверном проеме висит занавеска из стекляруса, но я остановилась под таким углом, что вижу Цирконию, сидящую с клиенткой за столом, задрапированным пурпурными кружевами и усыпанным вереском. У Цирконии длинные седые волосы и татуировка душистого горошка, который обвивает ее шею и исчезает за воротом. На ней меховая жилетка — похоже, из шерсти одной из прогуливающихся по двору лам. В руках у женщины — веревочная игрушка для животных.
Нибблз хочет, чтобы вы знали: она не хотела испачкать персидский ковер, — говорит Циркония. Ее глаза закрыты, тело едва заметно раскачивается. — Сейчас она рядом с вашей бабушкой Джейн...
Джун? — уточняет клиентка.
Да. Иногда трудно понять диалект, на котором лают...
Вы можете рассказать ей, как нам ее не хватает? Каждый день.
Циркония поджимает губы.
Она вам не верит. Подождите, мне идет имя. — Циркония открывает глаза. — Она говорит о суке по имени Хуанита.
Хуанита — это наш щенок чихуахуа, — вздыхает клиентка. — Наверное, формально говоря, она сука, но никогда не заменит Нибблз. Ни одна другая собака ее не заменит.
Циркония прижимает руку к виску и скашивает глаза.
Нибблз ушла, — говорит она и кладет игрушку на стол.
Сидящая напротив женщина приходит в возбуждение:
Но вы должны ей сказать! Передайте, что мы ее любим!
Можете мне поверить, — Циркония прикасается к руке клиентки, — она знает. — Медиум резко встает и через занавеску замечает в прихожей меня. — Триста долларов, — объявляет она. — Беру и чеками.
Когда Циркония провожает клиентку в прихожую и помогает ей надеть пальто, я замечаю у нее под черной юбкой ярко-розовые колготки.
Ты, наверное, Кара, — говорит она. — Входи. — Она обнимает клиентку на прощание. — Если Нибблз вернется во время других сеансов, я вам позвоню.
102 
