40 
— Ты продлевал свой чип? Или он у тебя не обновлялся после пятнадцати лет? — поинтересовалась я на подходе к гостинице.
— Не переживай, Лия, — усмехнулся Кир, — я часто ездил с Родом, встречался с контрабандистами и информаторами. У меня в теле три разных паспорта и все действующие. И я могу их менять.
— Ты страшный человек, — попыталась пошутить я.
— Я тебе говорил, что я не похож на благородного героя. У меня очень много темных пятен на совести и в жизни, — мужчина серьезно посмотрел на меня, — но я никогда не сделаю тебе больно, в этом ты можешь быть полностью уверена.
Лифт поднял нас на двадцать пятый этаж, и мы отрыли электронным ключом ближайшую дверь, на которой было написано „Свободно“. Тут же надпись поменялась на „Занято“.
Я прислонилась спиной к закрывшейся за нами двери.
— Вот и все, — сказала тихо, — мы сделали это.
Подняла голову и посмотрела на мужчину, стоящего рядом. Его глаза завораживали. Лицо Кира осунулось и заострилось от усталости, но мне казалось, что красивее и удивительнее лица я еще не видела. Он смотрел на меня так, как будто я — самое прекрасное существо на свете. Его драгоценность, его сокровище… Наши глаза встретились, и я поняла, что это произойдет сейчас же, сию секунду. Что на меня обрушивается и захлестывает неудержимый бурный поток его эмоций, его бешеного желания, его силы, и я не хочу сопротивляться, потому что сама чувствую то же самое.
— Я знаю, что ты устала… (Кир медленно двинулся ко мне.) Что этот сумасшедший день вымотал тебя до предела… Прости меня. Но если я сейчас не притронусь к тебе, я сойду с ума, — хрипло прошептал он, наклоняясь, обхватывая мое лицо ладонями и впиваясь в губы.
Это было безумие. Это был дикий голод. Это было необузданно и опасно. И это было божественно. Я дрожала как в лихорадке, стягивая с него комбинезон, путаясь в завязках и защелках. Раздраженно рычала, когда трясущиеся пальцы соскальзывали с замков. В итоге Кир подхватил меня на руки и понес в спальню. Нас охватило какое‑то помешательство. Кир быстро освободил меня от одежды и разделся сам. Я от нетерпения чуть не плакала. „Давай же, скорее…“ — шептала сипло, цепляясь за него, притягивая к себе. Все мое тело горело и плавилось в этой яростной жажде. Я до безумия хотела его внутри, почувствовать на себе тяжесть большого тела, почувствовать его член, так глубоко, как только возможно. Его горячую кожу на моей коже. У меня сводило зубы и накатывало раздражение от его медлительности.
— Подожди, — хрипел мужчина, — я не хочу сделать тебе больно…
Кир дрожал от почти немыслимого напряжения, на лбу выступила испарина, воздух с хрипами вырывался сквозь стиснутые зубы.
— Девочка моя, подожди хоть немного… — шептал он как в бреду, целуя мое лицо, плечи, грудь.
Он такой большой, что сразу войти не получилось. Я цеплялась за Кира всеми конечностями и почти плакала от бессилия и отчаяния. Развела шире бедра, приподняла их повыше, рукой крепко обхватила тяжелый пульсирующий член…
— Ну давай же, сейчас, — агрессивно куснула его за плечо, притягивая к себе, ощущая, как медленно и упорно толкается в меня горячая твердая плоть, раздвигая внутренние мышцы, заставляя метаться в исступлении от невозможности тотчас ощутить его глубоко внутри, там, где скручивает в узел от нестерпимого голода и пустоты.
— Быстрее… ну же… — хрипло подгоняла я его, впиваясь ногтями в спину, выгибаясь навстречу плавным неглубоким толчкам, льнула к его телу, и он не смог сопротивляться мне. Последний рывок — и он полностью внутри. Короткая сильная судорога пронзила меня с макушки до пальцев ног. Я немного поерзала, подстраиваясь под его размеры. Кир почти по — звериному зарычал и замер, превратившись в каменное изваяние.
— Боже мой, — выдохнул он, — Лия…
Я закрыла глаза и отдалась во власть безумию.
Я была не похожа сама на себя, я как дикая голодная самка вцепилась зубами, руками, ногами, всем телом в Кира, подгоняла его, двигалась, громко вскрикивая, навстречу его толчкам. Не нужно поцелуев. Этот голод не погасить нежными ласками и прикосновениями. Этот голод можно утолить только так, бешено вонзаясь в плоть, сильно, мощно, до предела.
Я одновременно и плакала и смеялась, билась в истерике и кричала „еще!“. Я рыдала от восторга и самозабвенно отдавалась его страсти, его рукам. Это был гимн возрождению, торжество жизни, это было божественно!
40 
